— Пока не решил, — пожал плечами Ренуард. — Рассматриваю три варианта: первый — самоубийство, второй — вызов экхарха Аргана на дуэль, что фактически равняется первому, и третий — эмиграция в Тимберию. Что вы порекомендуете, как виновница моих страданий?

— Рекомендую вам сваливать, — я скосила глаза на Грэхама, который подошёл уже достаточно близко. — Дёргать. Делать ноги. И как можно скорее.

Его Сиятельство ухмыльнулся шутке, но сразу же придал себе серьёзный вид.

— Экзарх Арган, — склонился в подобающем поклоне Ренуард. — Не знал, что вы тоже любитель чтения. Ведь не бронзовые нимфы привели вас в королевскую библиотеку в этот час?

Я зябко потёрла плечи, сверкнув глазами в сторону Батора. Его глупая отвага граничила с наглостью. Экзарх Арган имел полное право потребовать объяснений, тем более, учитывая его частые конфликты с отцом Ренуарда. Молодому наследнику, кажется, было невдомёк, что некоторые шутки лучше всё же оставить для узкого круга ровестников.

— Меня заботит безопасность госпожи Ностры, — процедил Грэхам, даже не удостовив наглеца кивком.

Вместо приветствия он больно схватил меня за запястье и принялся застёгивать пуговицы на рукаве. Я уж и забыла об этой маленькой небрежности, которая сейчас показалась настоящим позором. Алое пламя отражалось в огромных чёрных радужках стязателя, пока он поочерёдно вдавливал крохотные пуговки в петли.

— Ваша Милость, — не слишком изящно из-за вздёрнутой руки присела я в книксене.

Кто-то из нас же должен был вспомнить о приличиях! Конечно, с такой вольностью со стороны экзарха любая конспирация становилась неуместной и наигранной, но я чувствовала вину. А ещё — исходящее от Грэхама ощущение угрозы, пылающей ярости. Это было удивительно, поскольку он не был склонен к импульсивности, склокам и скандалам. Даже повод для ревности был смешным и мелким, не способным вызвать у сдержанного стязателя не то что гнев, даже недовольство. Но что-то было не так, что-то настораживало меня. Что-то в его взгляде, в резких движениях требовало, предостерегало: «Пожалуйста, Ванда, молчи».

— Демонстрируете свою близость с госпожой Ностра? — к сожалению, Ренуард Батор не так хорошо знал Грэхама и совершенно не понимал его состояния. — Теперь станете подавлять меня авторитетом должности?

— Приказываю вам закрыть балкон, — вызверился экзарх, снимая верхнюю одежду. — Госпожа Ностра замёрзла.

Ренуард хохотнул, сделал дурашливый жест и подчинился. Развернулся, плотно прикрывая стеклянные створки.

Повисшее напряжение можно было пить, — даже не как вино, а как вульгарный густой кисель — напиток простолюдинов. Или того хуже — резать серебрянным ножом, как застывшее ягодное желе. Я не понимала происходящего, но совершенно однозначно расценила, что это необходимо прекратить.