— Благодарю за визит и компанию, Ваше Сиятельство, — наконец, нашлась я, подавая руку для прощания. — Увы, вынуждена завершить нашу приятную встречу.

Мне на плечи упал плащ стязателя, и я вздрогнула. От алых лацканов пахнуло металлом, сыростью подземелья и дорожной пылью. Китель был влажный от снега и невероятно тяжёлый, и я даже сгорбилась от непривычного груза. Зато стало гораздо теплее. Вдруг вспомнилось, что Грэхам приехал прямо перед Верховным Советом и ещё не успел отдохнуть с дороги. Интересно, как давно он не спал? Может, дело в смертельной усталости?

— Гарантирую, что следующая встреча будет ещё приятнее, — не отрывая от меня томного взгляда, приложился к моей руке Ренуард. — Кажется, я понял, какой тип мужчин вы предпочитаете, госпожа Ностра. Суровых и грозных мужиков!

Стоило осадить наглеца, но меня прервал Грэхам. Он вдруг в два шага оказался прямо перед Ренуардом и резко дёрнул локтем. Я не успела рассмотреть, что произошло, но молодой Батор широко открыл рот, с хрипом вдохнул и едва не согнулся пополам. Экзарх придержал его за шею, похлопал по щеке.

— Грэхам! — прикрикнула я от испуга и сразу же зажала себе рот ладонью.

Семеро богов, он его убил? За глупый мальчишеский флирт? Он безумец?

Я боязливо оглянулась в поисках свидетелей, как соучастница преступления. Никого вокруг не заметила, но от этого стало ещё волнительнее. Прямо посреди Претория, в королевской библиотеке… Как картинки из самых страшных видений, перед глазами пронеслись страшный суд Ложи Стязателей, пекло Толмунда и темницы Зандагата. Не верилось, что он посмел… Я вцепилась в лацканы кителя, и едва не осела от развернувшейся на моих глазах трагедии. От радостного возбуждения не осталось и следа, я как будто уже окунулась прорицание. Наверное, если бы сейчас на светлый паркет капнула кровь, я бы лишилась чувств.

Но признаков убийства всё не появлялось, и душа Ренуарда не спешила отлетать в сады Девейны. Грэхам же и вовсе выглядел абсолютно спокойным и уверенным в своих действиях.

— Тихо, тихо, — бордовая перчатка погладила золотые кудри. — Не хнычь, ты ж суровый мужик. Папе не расскажешь, да?

— Да… — выдавил кривляющийся Батор. — Вы… Я вас…

— Прошу прощения за грубое пояснение, Ваше Сиятельство, — экзарх отпустил парня, и тот пошатнулся. — Совсем нет времени на демонстрацию авторитета или близости с госпожой Ностра. У неё, кстати, тоже. Но в силу деликатности и воспитания она не смогла дать вам в печень.

— Вызываю вас… — начал багровый от недостатка воздуха и возмущения Батор.

— Перестаньте, — перебил Грэхам. — Вы же сами недавно сказали, что дуэль со мной равна самоубийству. А я хоть и желаю вам смерти, как мужчина, но как политик в ней не заинтересован — Квертинду только междуособиц сейчас не хватает. Считайте это столичным уроком, который останется между нами, — он крепко взял меня за локоть и поволок прочь. — Идёмте, госпожа Ностра.