Ноги сами сделали шаг назад, и стязатель напрягся. Ощущать на себе заклятия Толмунда мне больше не хотелось, поэтому я лишь сжала кулаки. Пока прикидывала, как быстро смогу воткнуть кинжал в глаз служителя карательной ложи и смогу ли вообще, дверь отворилась изнутри, являя нам консула.

— Доброго вечера, квертиндцы, — невысокий мужчина с аккуратной стрижкой и небольшой бородкой пригласил нас войти. — Давно уже вас жду.

— Простите, ваша милость, девчонку было трудно найти, — стязатель прижал ладонь к груди и низко склонил голову. — Готов понести наказание.

— Ничего, Карит, главное, что она здесь, — светло-серые, отливающие сталью глаза консула изучали и оценивали меня, не избегая знака соединения.

— Поклонись, — сквозь зубы прорычал стязатель, протискиваясь мимо меня и всё ещё опустив голову.

Я коротко кивнула, выдерживая взгляд его милости. Строгая роскошь длинного тёмно-синего сюртука, украшенного набивной вышивкой на плечах, подчёркивала высокое политическое положение консула. Помимо тиаля Ревда, на шелке жилета мужчины покоились несколько наградных орденов с Иверийскими символами. Кажется, это о нём говорил Каас в «Фуррионе».

— Орлеан Рутзский, консул Верховного совета Квертинда, наместник Галиофских Утёсов, — он протянул мне ладонь, отчего глаза стязателя расширились. — Рад знакомству.

— Юна Горст, — я пожала ему руку. — Студентка Кроуницкой королевской академии. Не уверена пока по поводу радости.

Он бесцветно улыбнулся, поглаживая бородку, и увлек нас за собой в кабинет. Здесь, помимо книжных шкафов разной высоты и заполненности, главное место занимал массивный резной стол. Среди скрученных и листовых пергаментов на его поверхности стоял ветвистый канделябр из простого, но фигурно переплетённого металла. В нем горело около десятка отличных новых свечей, ярко освещавших помещение.

Стязатель закрыл скрипучую дверь и прислонился к ней спиной. Видимо, затем, чтобы я не смогла сбежать. Или чтобы никого не впустить. Что ж, хотя бы мой кинжал остался при мне, и в случае опасности я смогу им воспользоваться. Но этот план я сразу определила, как второстепенный. Горький опыт сегодняшнего дня уже научил меня, что любое выяснение начинать следует с переговоров.

— Это недоразумение, — с как можно большим достоинством проговорила я. — Вы не можете не помнить землетрясения, после которого городу пришлось восстанавливать постройки. Мой ментор…

— Молчи! — рыкнул на меня стязатель.

Я прикусила язык, виновато оглядываясь. Вспомнилось замечание госпожи лин де Торн о том, что даже застенчивая Фидерика была лучшей переговорщицей, чем я.