Олуши отстали, видимо, так и не дождавшись от нас толку, и сейчас нашей беседе мешал только упрямый плеск волн, преданно накатывающих на каменный фундамент Кроуница.

— Я бы сказал, что готов на всё, но предпочитаю сначала узнать подробности, — стязатель улыбнулся и подобрал мелкий камушек с разрушенного края ограждения. А потом метнул свою добычу над морской гладью, и камень несколько раз подпрыгнул, оставляя водные круги каждым своим касанием. Олуши немедленно вернулись с новой надеждой.

— В Кедровках сидит один узник, Осмельян, — я проследила за полётом камешка до самого его исчезновения. — Уже два года. Его не отправляют в Зандагат из-за отсутствия доказательств. Подозреваю, их и не появится. По-моему, про него вообще забыли. Если бы мы могли вывести его оттуда… Ты бы смог, конечно. Хотя бы на время.

— Зачем тебе забытый узник? — не понял Каас, и новый кусочек ограды застыл в его пальцах.

— Он видел Кирмоса лин де Блайта, — пояснила я. — Прямо тогда, когда тот убил мою мать. Осмельян узнает его, если увидит.

— Думаешь, он не врёт? — стязатель не стал замахиваться и просто выкинул камешек в море. — Ты не представляешь, какие истории порой рассказывают узники, лишь бы их не упекли в застенки.

— Я ему верю, — заявила я. — Элигия посоветовала мне слушать свою интуицию. И, знаешь, интуиция подсказывает мне, что этот молодой старик — единственный, кто не соврал мне ни в едином слове. Не обижайся. Если он узнает в Джере Кирмоса лин де Блайта, это меня окончательно убедит. Я даже обещаю тебе, что не буду требовать других доказательств.

— Думаешь, я тоже лгу тебе? — Каас опустил свою маску и внимательно посмотрел на меня.

Я снова отметила, как молодо он выглядит. Даже сейчас, измотанный событиями и потрёпанный дорогой, он казался студентом с бледными редкими веснушками и гладким подбородком. Щёки его румянились персиковым цветом от солёного ветра, волосы падали на глаза. Но, конечно, внешность кровавых магов была обманчива: на самом деле, Каас мог быть даже старше Джера. И уж точно гораздо старше меня.

— Недомолвки — один из видов лжи, — я отвернулась и уставилась на подвижную морскую гладь. — Думаю, ты многое недоговариваешь, Каас. Пожалуй, как и я тебе.

— И куда только делась та девчонка, что свалилась с Красной Луны? — ухмыльнулся Каас.

— Туда же, куда и мальчик, что заблудился в лесу, — я пожала плечами. — В прошлое, откуда нет возврата.

Мы замолчали, вглядываясь в пасмурный горизонт. Беспокойное море несло на гребнях волн белёсую пену, напоминавшую снег на вершинах Галиофских утёсов. И каждая волна, как каждая секунда времени, была уникальна и безвозвратна. С монотонным плеском они разбивались о набережную, исчезали в пучине, и изменить это неумолимое течение было невозможно.