– Я, – быстро отозвался Баэрд. – В сумерках я не позволю тебе ко мне прикоснуться. Это я тебе обещаю.

Эрлейн с интересом наблюдал, как Алессан подвел Баэрда к большому камню у ручья и начал подстригать его – довольно умело, надо признать. Катриана снова вернулась к лошадям, но сначала послала Эрлейну еще один быстрый, загадочный взгляд. Сандре сложил хворост для костра и начал свежевать кроликов и ощипывать птицу, немузыкально напевая что-то себе под нос.

– Принеси еще хвороста, парень, – внезапно приказал он Дэвину, не поднимая глаз. Конечно, это была гениальная мысль.

«О Мориан, – подумал Дэвин. По его жилам заструилась опьяняющая смесь волнения и гордости. – Они все так великолепны».

– Позже, – только и ответил он, небрежно вытягиваясь на земле. – Пока нам хватит, а моя очередь следующая.

– Ничего подобного, – крикнул Алессан от ручья, подхватывая игру Сандре. – Принеси дров, Дэвин. Все равно светлого времени не хватит на всех троих. Я подстригу тебя завтра, а Эрлейна сейчас, если он хочет. Просто Катриане придется потерпеть твой ужасающий вид еще одну ночь.

– Как будто стрижка что-то изменит! – отозвалась она с противоположного конца полянки. Эрлейн и Баэрд рассмеялись.

Дэвин с ворчанием встал и побрел к деревьям.

Позади он услышал голос Эрлейна:

– Я был бы вам очень признателен, – говорил трубадур Алессану. – Мне бы очень не хотелось, чтобы еще какая-нибудь женщина смотрела на меня так, как только что ваша сестра.

– Не обращайте на нее внимания, – услышал Дэвин смех Баэрда, шагающего обратно к костру.

– На нее невозможно не обращать внимания, – сказал трубадур, повысив голос, чтобы его было слышно там, где привязаны лошади. Он встал и пошел к берегу ручья. Сел на камень перед Алессаном. Солнце превратилось в красный диск, опускающийся за ручьем.

С охапкой хвороста в руках Дэвин бесшумно сделал крюк под прикрытием сгущающихся теней и вышел туда, где возле лошадей стояла Катриана. Она слышала его шаги, но продолжала чистить гнедую кобылу. Ее глаза неотрывно смотрели на двоих мужчин у ручья.

И глаза Дэвина тоже. Он прищурился на заходящее солнце, и ему показалось, будто Алессан и трубадур превратились в фигуры с какого-то вневременного пейзажа. Их голоса звучали неестественно четко в тишине наступающих сумерек.

– Когда вас стригли в последний раз? – услышал он небрежно заданный вопрос Алессана, пока ножницы деловито сновали в длинных, спутанных седых прядях волос Эрлейна.

– Я даже и не помню, – признался трубадур.

– Ну, – рассмеялся Алессан, нагибаясь, чтобы смочить расческу в ручье, – в дороге нам нет необходимости гоняться за придворной модой. Немного наклоните голову сюда. Да, хорошо. Вы зачесываете волосы спереди набок или назад?