– Трус! – воскликнул Эрлейн. – Будь ты проклят, самонадеянный, жалкий принц! Что ты знаешь об этом?

– Только то, что ты сам нам сказал, – мрачно ответил Алессан. – Дороги стали безопаснее, сказал ты. Правительство, которое тебя, возможно, не устраивает. – Он шагнул к Эрлейну, будто готов был ударить его, самообладание принца в конце концов дало трещину. – Ты самое отвратительное явление, какое я знаю: покорный и довольный подданный двух тиранов. Твоя идея свободы – это именно то, что позволило им нас покорить, а затем удержать в повиновении. Ты назвал себя свободным? У тебя была свобода лишь скрываться и пачкать штаны, если колдун или один из их Охотников оказывался на расстоянии десяти миль от твоей слабенькой маскирующей магии. У тебя была свобода проходить мимо колес смерти, на которых гниют твои собратья-чародеи, свобода поворачиваться к ним спиной и продолжать свой путь. Теперь все изменилось, Эрлейн ди Сенцио. Клянусь Триадой, теперь ты – участник всех событий! В той же степени, как и любой другой человек на Ладони! Слушай мой первый приказ: ты должен воспользоваться своей магией, чтобы скрыть отрубленные пальцы, точно так же, как и прежде.

– Нет, – решительно ответил Эрлейн.

Алессан больше ничего не сказал. Он ждал. Дэвин увидел, как герцог качнулся было в их сторону, но потом сдержался. Он вспомнил, что Сандре прежде не верил в то, что это возможно.

Теперь он увидел. Они все увидели при свете звезд и костра, разведенного Баэрдом.

Эрлейн боролся. Почти ничего не понимая, расстроенный всем происходящим, Дэвин постепенно осознал, что в чародее происходит ужасная борьба. Это можно было прочесть по его застывшей, напряженной позе и сжатым зубам, по хриплому, учащенному дыханию, по крепко зажмуренным глазам и стиснутым в кулаки пальцам опущенных рук.

– Нет, – задыхаясь, произнес Эрлейн, потом повторил снова и снова, каждый раз все с большим усилием: – Нет, нет, нет!

Он упал на колени, словно подрубленное дерево. Его голова медленно склонилась. Плечи ссутулились, словно он сопротивлялся какому-то непреодолимому давлению, потом затряслись в хаотических спазмах. Он дрожал всем телом.

– Нет! – снова повторил он высоким, надтреснутым голосом.

Его ладони раскрылись, он прижал их к земле. В красном свете костра его лицо выглядело застывшей страдальческой маской. Пот лил с него градом, несмотря на ночной холод. Рот внезапно широко раскрылся.

Охваченный жалостью и ужасом, Дэвин отвел взгляд, и тут вопль чародея вспорол ночную тишину. В то же мгновение Катриана сделала два быстрых шага вперед и уткнулась головой в плечо Дэвина.