Любовное фэнтезиТайная одержимостьстр 299
Светлый фон
Он стал наведываться к ней, со временем – все чаще, и не менее часто задерживался допоздна. Я бесился, я негодовал, я приходил в неистовство. Позже он, конечно, уходил, тогда как она с ощутимой благодарностью его провожала, однако успокоения от этой временной разлуки я не получал: злость моя не исчезала. Притупляясь, она оседала и только и жаждала наступления момента, когда сможет перерасти в нечто большее и опасное.

Переросла. Переросла тогда, когда Она пошла к нему сама… одна… без сопровождения, как того требовали приличия, виновато озираясь по сторонам испуганным взглядом. И если бы только единожды…

Переросла. Переросла тогда, когда Она пошла к нему сама… одна… без сопровождения, как того требовали приличия, виновато озираясь по сторонам испуганным взглядом. И если бы только единожды…

Мне казалось, во мне закипает кровь – бурлит, нестерпимо клокочет, планомерно уничтожая все то светлое, что во мне еще сохранялось. Я превращался в чудовище – создание, много страшнее того существа, которым становился в истинном обличье. Я ненавидел всех и вся, ненавидел его и в первую очередь ее… однако все равно к ней возвращался. От непоправимого меня останавливало одно: я не ощущал на ней мужского запаха – его запаха. Останавливало до тех пор, пока в один из вечеров, провожая ее до экипажа, он не совершил ошибку… за которую позже поплатился.

Мне казалось, во мне закипает кровь – бурлит, нестерпимо клокочет, планомерно уничтожая все то светлое, что во мне еще сохранялось. Я превращался в чудовище – создание, много страшнее того существа, которым становился в истинном обличье. Я ненавидел всех и вся, ненавидел его и в первую очередь ее… однако все равно к ней возвращался. От непоправимого меня останавливало одно: я не ощущал на ней мужского запаха – его запаха. Останавливало до тех пор, пока в один из вечеров, провожая ее до экипажа, он не совершил ошибку… за которую позже поплатился.

Он поцеловал ее нежно и трепетно, пройдясь грязными руками по невинному телу…

Он поцеловал ее нежно и трепетно, пройдясь грязными руками по невинному телу…

Я убил его. В тот же вечер – хладнокровно и без сожалений. Я убивал, смакуя каждое кровавое мгновение – он не успел дойти обратно до крыльца.

Я убил его. В тот же вечер – хладнокровно и без сожалений. Я убивал, смакуя каждое кровавое мгновение – он не успел дойти обратно до крыльца.

Она же плакала. На похоронах в прохладное утро. Но жалости к ней я не испытывал: во всем случившемся – лишь ее вина. И неважно, что меня она не знала, об этом я даже не задумывался: она не смела быть с другим, быть не со мной, и справедливость лишь подобных мыслей я признавал.