Ответ он почти что выплюнул:

– Ты правда думаешь, что я залягу в rv? На такой срок?

– Час или год в rv – есть ли разница? Ты будешь спать. С Геенны ты прилетел в rv и не заметил этого.

Вдобавок к этому я вспомнил, как Пеллонхорк разговаривал с Лигатом, заключенным в тот ужасный кокон мучений, и говорил ему: «Какая разница? Ты будешь мертв».

Я ждал. Я не мог понять, на кого, по мнению Пеллонхорка, он давит: на меня или на Бога?

– Тебя беспокоит, что случится, пока ты будешь спать? – спросил я. – У Шепота достаточно денег и влияния. Он все еще будет здесь, когда ты вернешься, и даже вырастет. Я приму меры.

– Я не буду бесконечно лежать в rv. Он только этого и ждет.

– Так проснись через восемьдесят пять лет. Вылечись сначала от этого, а потом можешь задуматься о вечности. Я как раз создаю медицинский фонд. Все мои расчеты говорят, что к тому времени найдется средство от твоего рака. – Алкоголь и нехватка сна сделали меня безрассудным, и я добавил: – А параллельно я начну работать над вечностью.

Вонь его виски накатила на меня волной.

– А если капсула rv откажет? Сбой питания, диверсия, глупость. Это долгий срок. – Он выпил остаток напитка залпом и поморщился. – Восемьдесят пять лет – это две жизни. Полет от Земли к Системе занял меньше, но половину спящих потеряли.

Я потянулся через стол и взял его за ослабевшую руку так, как на моих глазах Пайрева брала руки обеспокоенных работников Этажа. Он вздрогнул, но ладонь его осталась в моей, вялая и холодная. Мне хотелось отстраниться. Прикасаться к нему было неприятно.

– Он вручил мне этот дар ради этого случая. Ради тебя, – сказал я торжественно, используя слова, которые в Песни применялись для описания кусков кристалла, продававшихся как средство от лучевой болезни. – Если ты Его знаешь – то знаешь, что Он подарил мне мой мозг. Ты должен мне довериться. Это сработает.