Как им пояснили, этот двор был не единственным. Но именно его отдали в распоряжение новичков.
– Какие у тебя личины? – спросила Лайя.
Вопрос заставил Ташу опустить голову.
– Ланден и горная львица.
– А детская?
– Я её потеряла.
– Попадала в передрягу? – Женщина бесстрастно кивнула. – Начни с львицы. Я тоже когда-то стеснялась… привыкнешь.
Деревянными пальцами Таша потянулась к пуговицам на куртке.
…одно хорошо: здесь пахло снегом, а не сладкой цветочной гнилью.
Таша стягивала одежду, истово убеждая себя в том, что на неё никто не смотрит. В конце концов, оказавшись босиком на ледяной, присыпанной вытоптанным снегом брусчатке – не ощущая холода, не глядя по сторонам, не думая о том, чьи взгляды она чувствует на своей обнажённой спине, – швырнула штаны поверх той бесформенной кучи на земле, куда она свалила всё остальное.
Среди разноцветной радуги, которой обернулся мир, в пурпурном облаке своего запаха к Таше двинулась фигура новоявленной наставницы.
– Неплохо. – Опустившись на корточки, женщина заглянула Таше в глаза. Бесцеремонно вскинула морду, посмотрела зубы, ощупала мышцы. – Худобу поправим, поднатаскаем, да ещё ритуал…
…в животном обличье людская речь всегда воспринималась немного странно. Сначала звериные уши слышали абстрактный набор звуков; потом человеческое сознание различало знакомые слова. А ещё животные обличья не терзали глупые человеческие переживания, – поэтому волны стеснения и стыда, накатывавшие на Ташу-человека, Таше-львице были неведомы.
В определённом плане Таша начинала понимать тех обитателей замка, что предпочитали пребывать в звериных ипостасях как можно дольше.
– Хорошо. Перекидывайся, – сказала Лайя, поднимаясь на ноги. – Хочу взглянуть на крылатую ипостась.
Ташу-ланден заставили сделать пару кругов над двором. Она взмыла вверх, растворяя тревоги в ощущении полёта, кружа напротив крыш самых низких замковых башен; пикируя обратно, ловя крыльями ветер, увидела, как внизу Картер что-то втолковывает предоставленным в его распоряжение колдунам.