— Эй, притормозите на минутку, — крикнул он своим спутникам.

Но они не повернули назад; они успели удалиться куда-то еще. Голоса птиц как будто звучали громче, чем крик Джорджа. В растерянности помешкав, он сделал два шага вслед Оберону и Фреду, а затем (зов любопытства пересилил страх) вернулся на то место, где сквозь деревья проглядывала росчисть.

Видимо, она располагалась совсем рядом. И туда как будто даже вела тропинка.

Он начал спускаться по тропинке, и почти сразу защитный ряд деревьев, а также замеченное им пятно солнечного света исчезли. Очень скоро исчезла и тропа. А еще через минуту-другую Джордж совершенно позабыл, с какой стати его сюда потянуло.

Увязая сапогами в мягкой земле, он сделал еще несколько шагов, и его куртка зацепилась за жестколистный болотный куст. Где? Зачем? Джордж замер, но его ноги начало засасывать, и он с усилием двинулся вперед. Весь лес вокруг пел, заглушая мысли в его голове. Джордж забыл, кто он такой[407].

Он снова остановился. Краски вокруг были темные, но яркие, деревья мгновенно оделись нежно-зеленым маревом, пришла весна. Что привело его, испуганного, в эти места, где они, когда? Что с ним сделалось? Кто он? Джордж принялся шарить в карманах, сам не зная, что хочет отыскать, но надеясь, что находка подскажет ему, кто он такой и что делает.

Из одного кармана он извлек почерневшую трубку, от которой не было никакого проку, сколько он ни вертел ее в руках. В другом оказались старые карманные часы.

Часы: да. На их усатой, смущенно ухмылявшейся физиономии ничего нельзя было прочитать[408], но все же это была та самая, нужная находка. Часы в его руке. Да.

Джордж уверенно решил (почти вспомнил), что принял пилюлю. Новый наркотик, с которым он экспериментировал, — удивительной, неслыханной силы. Глотая ее, он смотрел на часы, и вот что пилюля сделала: унесла его память — даже воспоминание о приеме наркотика — и ввергла его в воображаемый пейзаж. Ничего себе пилюля! Выстроить в его голове целый лес с черникой и птичьим пением, чтобы там блуждал его гомункул! И все же кое-где в этот воображаемый лес проникала реальность: в руке он держал часы, по которым рассчитывал определить длительность действия нового наркотика. Он держал их в руке все время, и только теперь, когда действие пилюли начало ослабевать, вообразил, будто вынул их из кармана, чтобы узнать время; то есть представление о том, что он вынимает часы, возникло оттого, что он начал постепенно приходить в себя и реальные часы вторглись в нереальный лес. Еще немного, и устрашающий, разукрашенный листвой лес померкнет и сквозь него проглянет комната, где он на самом деле сидит с часами в руке: библиотека на третьем этаже его городского особняка и диван. Да! Где он просидел неизвестный срок, растянутый пилюлей до размеров целой жизни; просидел в окружении друзей, которые наблюдают с ним вместе и ждут, что он расскажет. Каких-нибудь несколько секунд, и их лица выплывут на поверхность, как прежде часы: Франц, и Смоки, и Элис собрались по привычке в старой пыльной библиотеке, на лицах написано тревожное и радостное ожидание — ну как, Джордж? На что это похоже? А он долгое время будет только мотать головой и мычать, неспособный говорить членораздельно, пока не утвердит себя реальность.