— Это не правительство. Это алгоритм вас сюда отправил.

— За всем стоит правительство. У него везде свои агенты, информаторы. Мэр и остальные. Они не сломают меня. Я выйду и буду и дальше говорить правду.

Шелест бумаги. Харпад пытался проникнуть через темноту взглядом. Рисунок, сделанный ребенком триста лет назад. Давно, четыре человеческие жизни назад. А может, нет никакого рисунка? Харпад всматривался в сероватый контур листа. Перед ним был рисунок, он мог его смять, разорвать, но не мог распознать.

Эмиль словно ощутил его мысли. Он старательно сложил рисунок. Зашелестели волосы бороды.

Марыся тоже любила рисовать, но никогда не делала этого на бумаге, только на планшете. Поэтому все ее рисунки пропали через несколько дней после Элиминации. Харпад поднялся и схватился за прутья решетки. Он быстро совладал с собой, он тут не для того, чтобы отчаиваться.

Замок на решетке он не смог увидеть, они хорошо его спрятали, а сама решетка не имела ни миллиметра зазора.

— Когда сюда кто-то придет? — спросил он.

— Здесь нет правил. — Эмиль лег на койку. — Каждые несколько часов проезжает робот и кого-то забирает или привозит нового.

— Куда забирает? И что происходит потом?

— Откуда ж я знаю? Еще неделю назад я подметал полы в торговом центре. Ну, приблизительно неделю. Тут нет ни ночи, ни дня. Есть время приема пищи. Нерегулярное, чтобы нас запутать. У правительства такие методы. Знаю только, что гнию тут дольше остальных. Есть одна закономерность: чем старше, тем дольше тут сидишь.

— А дети? — оживился Харпад. — Сколько времени держат тут детей?

— Детей? — Эмиль вздрогнул. — Я не видел тут детей! Какие дегенеративные родители позволили бы ребенку оказаться здесь?

Харпад сгорбился.

— А что происходит потом? — тихо спросил он. — Куда люди попадают дальше?

— Я как-то об этом не думал. Выходят, а что еще может быть?! Зачем об этом беспокоиться? Я не могу на это влиять. Как выйду отсюда, обо всем расскажу. Правду расскажу.

— Можно это как-то ускорить?

— А я знаю? Откуда я могу знать. Кто может знать, что тут происходит? Когда приносят еду, становится немного светлее. Минут на пятнадцать, может. Это все, что я знаю. Сейчас буду ждать, пока меня выпустят, и всем все расскажу. Весь этот заговор выйдет на явь.

Воцарилась тишина, хотя свистящее дыхание не вернулось. Эмиль пока не спал. Может, он прикидывался, что спит, чтобы не отвечать на неудобные вопросы. Он не знал, что его выдал отсутствующий присвист.

Харпад тоже лег. Что он еще мог сделать?

* * *