Он посмотрел на свои ладони, едва видимые в полумраке. Перед «мусоропроводом» он приложил левую ладонь к сканеру, и его определили как Сову. А это могло означать, что он может выдать себя за кого угодно. Например, за того семнадцатилетнего парня из камеры рядом. Только как? Как это работает?

В его голове промелькнул еще один вопрос: что случится с человеком, если он заберет у него личность? Он сам удивился своим сомнениям — еще неделю назад он об этом даже не думал. Неважно. Пять часов — это слишком долго.

— Это ничего не даст, — прозвучало со стороны. — Лучше лежать и ждать.

Харпад попытался потрясти решетку. Лежать и ждать можно в удобной кровати на тридцать пятом этаже своего дома. Он сжал прутья, словно надеялся, что согнет эту толстую, в два сантиметра, сталь. В мгновение ока он понял, как работает вся система тысячи камер. Только триста пятьдесят две сейчас были заняты. Открывать и закрывать их так же легко, как почесать за ухом. Раздался металлический щелчок, и все осознание сложной системы расплылось, как потерянная мысль, которая безвозвратно убегает перед сном, оставляя после себя только туманное воспоминание.

Тяжелая решетка почти беззвучно отодвинулась в сторону. Харпаду стало жарко. Это только иллюзия, кровь начала быстрее бежать по венам, ладони нагрелись.

— Что вы делаете?

— Выхожу.

— Подождите, — зашелестели волосы бороды. — Вы еще молоды, возьмите это.

Харпад понял, что Эмиль что-то держит в вытянутой руке. Трехсотлетний рисунок ребенка.

— Я не знаю, когда меня отсюда выпустят, — протянул Эмиль. — Два раза в жизни я уже это перерисовал, не доживу до третьего. Через семь лет вы должны перерисовать его.

— Вы можете идти со мной, — невольно вырвалось у Харпада.

— Лучше лежать и ждать.

Он хотел спрятать рисунок в карман, но сообразил, что в комбинезоне их нет. Тогда он засунул его под манжету и вышел в коридор. Несмотря на темноту, он знал куда идти.

— Удачи, — услышал он.

Не знал, что на это ответить. Задвинул решетку и осторожно нырнул в темноту.

Он дошел до широкого поперечного коридора, которого не заметил — лишь ощутил на лице движение воздуха.

— Эй! — донеслось из темноты. — Псс!

— Тш-ш, — прошипел Харпад.

— Открой мою камеру, — попросил кто-то.

— Я не умею.