Сколько уже времени прошло? Две недели? Три? Как считать, если вечная ночь мешает подсчетам.

Ей сказали, что она не выйдет с ночного базара, потому что это не ночной базар. Сначала она не поверила. Ждала включения. Ждала, а время неумолимо тянулось. Наконец она поняла, что не время тянется, а день не идет. И не придет. Она примирилась с этим. Не полностью, поскольку врагом мог оказаться любой, а темные закоулки все еще оставались тайной. Она примирилась настолько, чтобы делать что угодно, только не забиваться в угол.

Она была элиминирована, а сюда попадают все элиминированные. Она знала, что такое Элиминация. Сюда попадали бандиты, воры и убийцы — люди такие злые, что даже тюрьма им не поможет. Тогда что тут делает она? Кто-то ошибся и решил, что она вор? Она никогда ничего не крала. Ну раз забрала у одноклассницы мелок того цвета, что у нее не было. Но за это не отправляют в Элиминацию. А мелок и так был наполовину исписан.

Что со школой? Про это она не спрашивала. Поняла, что школы тут не будет. Сначала обрадовалась, а потом… а потом пришел Зов. Хуже, чем школа, значительно хуже. Повторение тех же самых действий, без перерыва, на протяжении многих часов.

Конец работе. Откуда она это знала, хотя не было звонка, как в школе. Она отошла от ленты. В зал заходили новые люди и занимали места тех, кто уже закончил. На ее место встала девочка, ненамного старше нее.

Марыся хотела спросить, откуда она знает, чтó должна делать. Но, естественно, не спросила, только наблюдала. Девочка смотрела строго перед собой. Левая рука откидывает крышку, правая тянет трос и накидывает на крюк у колеса. Щелчок, сделано. Не нужно даже смотреть, это можно делать на ощупь.

Может, Марысю тоже кто-то спрашивал, а она не ответила? Нет, она помнила все с самого начала. Помнила каждый самокат, что сделала.

Она вышла из фабрики просто на помост в десятке метров над уровнем пассажа. Дальше большую часть дороги она шла по ступеням и другим помостам, потом спустилась на землю. Она была голодна, но не хотела брать ужасную кашу из компа. Под комбинезоном она спрятала два тормозных троса от розовых самокатов. Один выменяет на обед для себя, второй отнесет домой.

В свой новый дом.

Нет, поправила она себя, просто домой. Другого нет, тот старый существует только в ее воспоминаниях.

Она немного помнила с тех времен. Обрывки. Большой плюшевый мишка, розовый самокат, поездка в зоопарк, авария на Вислостраде. Она должна помнить больше, потому что когда тебе девять, то не забываешь так быстро. Но она забывала. Что-то тут происходило, потому что она помнила голубое небо так, как помнила милый сон. Туманно.