Я еще не один день по многу раз пыталась восстановить с ним связь, хотя большой надежды не было. Наш обмен мыслями и прежде был не слишком надежным и удавался чаще на том расстоянии, где слышен обычный голос, а еще лучше – через прикосновение. А сейчас он за много дней пути… И все же я то и дело замечала, что ищу его, зову – в пустоту.

Вечерами я без сил валилась на постель, потому что создание ребенка в первые три месяца тяжело дается женскому телу. Я не раз слышала об этом, а теперь убедилась на себе. Спасибо еще, что меня не мучила тошнота.

Не считая этой непривычной слабости и неотступной тревоги за Керована, чувствовала я себя неплохо.

Но в те дни у меня появилась новая забота, которую нельзя было списать на беременность: сновидения.

Я, что ни ночь, становилась другим человеком – молодой женщиной, но не человеческого племени. Я ни разу не увидела своего отражения, но пальцы словно вытягивались, искривлялись, и на них появлялся слабый жемчужный отлив, как если бы они покрывались тончайшей чешуей. На руках до плеч (я видела себя в тунике без рукавов) пробивался мягкий белый пушок с таким же перламутровым блеском.

Поначалу, едва осознав себе Другой, я просыпалась, но от ночи к ночи все дольше задерживалась в чужом теле и видела ее глазами. Та, Другая, жила в каменном замке – старинном, неизмеримо старом, куда древнее самых древних руин Высшего Холлака. Выглядывая из высокого окна – замок стоял на горе, – я твердо знала, что эти стены стоят здесь испокон веков.

А вот я не была стара – напротив, еще моложе, чем та, кому это снилось. Скалистые вершины меня не пугали: я знала в них каждый утес, каждую тропку и расщелину. Я почти каждый день спускалась с горы на равнину с лугами и перелесками. Меня особенно привлекали птицы и звери – и даже деревья и травы, – и не было для меня большей радости, чем посидеть у лесного ручья или побегать по лужайке.

Много ночей я чаще всего видела, как лазаю по горам или брожу по лесам. Странное дело: наяву та, Другая, не внушала мне никакого страха. Я ложилась, заранее зная, что увижу ночью, а с новым утром просыпалась выспавшейся, как после обычного глубокого и спокойного сна, за одним исключением. Раньше подробности сновидений скоро забывались, меркли, а эти с каждым часом становились все ярче, словно чужие глаза показывали мне историю, которая со временем должна была разъясниться. Почему-то я ни разу не усомнилась, что эти сновидения несут особый смысл… и с каждой ночью все больше уверялась, что так или иначе связана с Другой.

Может быть, оттого, что дни мои заполняла тревога за мужа, я стала с нетерпением ждать этих чужих снов.