Глазами и пальцами я открывала для себя неслыханные богатства агата, нефрита, опала, янтаря, топаза и других драгоценных камней. Их сочетания создавали огромные переливчатые картины солнца и гор и еще, как я поняла, присмотревшись, очень древние руны – такие старинные, что я с трудом их распознала. И с грустью поняла, что прочесть их мне не дано. А ведь чувствовала, что они повествуют об истории этих мест, только повесть оставалась мне непонятной.

– Сера! – Гарет потянул меня за рукав. – Лорд Керован пропал!

– Куда он ушел?

Мне не хотелось бы разлучаться с ним в этом прекрасном – но неуловимо чужом – месте.

– Я не видел. Обернулся, а его нет!

Мы бросились искать выход. Своды коридора донесли гулкое эхо – стук копыт, и мы перешли на бег.

Керован быстро, хотя и без лишней спешки, направлялся к арке в конце этого прохода. Спеша за ним, мы замечали за сводчатыми проемами тихие пустые комнаты без мебели и без пыли.

Арка открывалась на новую эстакаду, ведущую вверх. Торопливо поднимаясь, мы заглядывали в выходящие на юг и на запад окна – вид из них кружил головы: одно только закатное небо с багровыми облаками. Хорошо, что по всей длине прохода загорались на стенах светящиеся шары, не то мы бы скоро оказались в темноте, а мне при виде ничем не огражденных окон во всю высоту стены подобная перспектива не понравилась бы. Ладони потели и чесались, стоило вообразить падение с такой высоты.

Поднимаясь вслед за мужем по новой эстакаде, я подумала, что она, вероятно, приведет в одну из башен. Новая арка, встретившая нас в конце, была залита искрящейся лиловой голубизной. Я невольно отшатнулась, не сомневаясь, что коснуться ее – смерть.

Керован протянул руку и тихо произнес несколько непонятных мне слов. Свет смягчился, померк, а потом и совсем погас. Керован шагнул внутрь. Я, глотнув воздуха, последовала за ним. И здесь, как раньше на подъеме, у меня закружилась голова от горного неба, сиявшего за огромными окнами. Я, сторонясь открытых проемов, нашла глазами мужа.

Комната была велика и пуста, не считая нескольких столов. Руны на стенах блестели в гаснущем солнце. В пол была врезана пентаграмма, а рядом с ней – крылатый шар. Я задрожала от знобкого вечернего ветра.

Керован подошел к первому столу и накрыл ладонью лежавшую на нем книгу. Я затаила дыхание, ожидая, что том рассыплется в пыль, но он выдержал. Муж обошел помещение по кругу – пустота за окнами его, как видно, не смущала, – поглаживая то книгу, то свиток, то выложенные на стене руны, и все, чего он касался, загоралось лиловым светом. Я чувствовала здесь Силу, и эта Сила шевелилась, словно просыпался огромный зверь.