– Эма Беатриса Эхея Казареи не поддается страху.

– Не поддается.

– И не боится за своего мужа.

– Нет, не боится.

Тибо баюкал Эму до тех пор, пока она не уснула.

40

40

На следующее утро Эма и Мадлен занимались утренним туалетом, а Тибо, утопив ноги в пушистом ковре, наслаждался первыми глотками кофе. Потом вспомнил, что надо бы побриться.

– Можешь меня побрить, Бенуа, если хочешь, – сказал король, разленившись и разнежившись.

Бенуа, разумеется, не упустил редкую возможность и тут же взялся за дело. В мечтах он бы справился и с непокорным хохолком на макушке, но он не был цирюльником, так что пришлось ограничиться бритьем. Он уничтожал тень растительности на королевских щеках, когда в дверь просунулась пухлая физиономия Овида.

– В чем дело, баталёр? – спросил Тибо. – Ищешь цирюльника, чтобы побриться?

Овид потер подбородок, похожий на наждак.

– Нет, сир, не ищу. К вам три пастуха, просят принять их немедленно.

– Я уже сказал, Овид, пусть жалобы подают во дворец. У нас нет времени разбирать их на месте.

– Понял, сир, но здесь, похоже, дело срочное.

– Срочное или нет, Овид, у меня нет скипетра, а значит, я все равно ничего не смогу решить.

– У одного из них кровь на плаще, сир.

– Кровь?

– Кровь. Так же верно, как то, что я толстяк.

– Кровь, говоришь? Ну что ж… В таком случае…