Лестница, по которой Тибо поднялся, обвалилась, отрезав путь вниз. Король ринулся к черной лестнице, по которой ходили слуги, но проход завалило обломками. Тогда он двинулся обратно и ступил на первую попавшуюся лестницу. Но тут дворец сотряс новый толчок, короткий, как судорога. С потолка, в двух шагах от Тибо, упал кирпич, и дверь внизу уже засыпало. Тогда он свернул к тупику на третьем этаже, кончавшемуся великолепным витражом. Когда нет ни дверей, ни окон, ни лестниц, витраж тоже выход.

Он добежал туда, кашляя от пыли и прикрывая лицо Блеза полой жилета. На чудом уцелевшем витраже растительный орнамент сплетал вишневый цвет с королевским синим, добавляя лимонно-желтый и яблочно-зеленый. Тибо, ни секунды не колеблясь, ринулся на витраж плечом вперед, прижав к себе Блеза, и спрыгнул вниз с третьего этажа.

Ему показалось, что падал он бесконечно долго, потом удар, перехватило дыхание. Король лежал на ковре из осколков, поверх него покоился Блез. Тибо не мог даже пошевелиться. Но к ним уже подбежал Овид, который караулил их появление, не зная толком, откуда ждать. Убедившись, что оба живы, он закинул наставника себе на плечо, как мешок с мукой, и, не церемонясь, поднял короля за пояс и оттащил их подальше от дворца.

Все сбились в кучу поодаль, и только Лукас с Манфредом стояли возле Северного крыла и, сложив ладони рупором, кричали:

– Прыгай, Амандина! Прыгай уже!

Служанка в перекошенном окне медленно помотала головой. Здание продолжало рассыпаться. Одна за другой срывались и разбивались о землю черепицы. С головокружительной быстротой разбегались по стене трещины. Заросли жасмина еще удерживали камни, но от его сладкого, липкого аромата было невозможно дышать. Вдруг весь остов страшно взвыл, будто в предсмертной агонии. Манфред с Лукасом опрометью бросились в глубь парка.

Веками строившееся здание рассыпалось за считаные секунды. Сперва с громким вздохом осела крыша. Потом стена упала, как занавес, открыв взгляду внутреннее устройство: срезы лестниц, потолочные плиты, ложную стену, ведущую в Жакарово подземелье, и – Амандину, стоявшую над бездной, вытянув руки по швам, и готовую встретить последнюю минуту своей жалкой жизни. И вот все Северное крыло обвалилось с хриплым стоном. Каких-то три секунды, и от него осталась лишь груда камней, гнутого металла и балок, торчащих как кости. Облако плотной розовой пыли зависло над единственной уцелевшей аркой. Пахло жасмином.

Все было кончено.

Остальные части дворца пережили землетрясение неплохо, и только фреска, изображающая хорошее правление, раскрошилась кусками на королевский письменный стол. Водосточные трубы в виде драконов сохранились без повреждений: видно, никак от них не избавиться. Гийом подбежал к королю, который озирал разрушения, стоя в одной рубашке, с синим осколком стекла в волосах.