– Э…рика. Дочка, – на сей раз совершенно отчетливо произнес голос, и один из спирит-потоков потянулся к ее лицу.

Она прижала его к щеке, словно тот был живой, и под ее пальцами поток истончился, исчез, как будто его разрушало само прикосновение к ее коже.

– Не спешите, – посоветовал Атрес. – Вы не знаете, как аномалия отреагирует на вмешательство.

Эрика протянула руки, взяла лицо Хаузера в ладони:

– Я буду осторожна, верите?

Атрес не верил. Разве что на сей раз он был готов к любой глупости:

– Нет.

Она сделала вид, что не услышала его, снова обратилась к Хаузеру:

– А в прошлый раз, когда мы виделись, ты пытался меня съесть, папа. Помнишь, что ты сказал мне? «Я очень голоден, Эрика». Твои последние слова.

«Эрика», – снова прошелестело вокруг, и звук действительно немного напоминал шелест листьев.

– Хорошо, что ты меня узнал. Иначе было бы намного больнее, да?

Ее ладони разгорались все ярче, словно спирит тек с них напрямую, из самой Эрики, а не через архетипы, к которым она обращалась.

Он выжигал, осторожно расщеплял то, что осталось от Хаузера, заменял собой.

Фантом корчился, бессильно раскрывал и закрывал рот и медленно исчезал часть за частью.

Голос больше не звучал.

Когда Эрика закончила и Атрес увидел, чем именно она заменила фигуру отца в коконе, он почти не удивился. В переплетении потоков теперь висела полупрозрачная фигура самой Эрики. Шрамы на ее лице казались тенью.

– Вот и все, – сказала настоящая Эрика, и образ повторил движения ее губ. – Все.

Она не плакала, просто стояла перед светящимся спирит-коконом и казалась старой.

Вокруг молчал Лес Клинков.

– Нам нужно идти, – сказал Атрес.