Ее саму опутывали нити спирита, пока безвредные, просто не дававшие двинуться.

Неподалеку от Стерлинга стояла девочка – белесая, эфемерная, состоящая из спирита девочка. Она смотрела на Кейн с искренним детским любопытством, чуть склонив голову набок.

– Я Лидия.

– Здравствуй, Лидия, – ответила Кейн, хотя понимала, что настоящая Лидия мертва, и этот фантом просто копия, разговаривать с которой бесполезно.

Но не разговаривать было слишком жутко.

– Я хочу есть, – сказала девочка. – Очень сильно.

– Иногда полезно поголодать.

– Очень-очень хочу есть.

Нити на теле Кейн натянулись, сжали почти невыносимо, а потом начали жечь, пытаясь заползти под кожу – буквально первые несколько секунд, потом жжение исчезло, как будто тело перестало воспринимать.

Кейн вспомнила слова Атреса: это не больно. Как будто ампутируют части тела под наркозом.

Снова зазвучал спирит – пение гибрида и звук осколков вокруг.

Точка смещения возникла перед глазами, сверкнула шестеренками, и новый архетип волной скользнул под поверхностью предметов.

Во многом это было похоже на то, что произошло с Кейн на «Трели». Гибрид тоже тянулся прорасти в нее, он просто был намного сильнее, чем паразит на платформе.

Кейн вытесняла его спирит из себя, судорожно пытаясь собрать достаточно сил на атакующую схему, хотя бы всего один заряд.

Это было тяжело, нитей становилось все больше, они цеплялись за кожу, отдергивались от нового архетипа и оставляли царапины.

Силы утекали, их не было, а маленькая мертвая девочка теперь стояла рядом со Стерлингом, гладила его по волосам, как могла бы гладить собаку, и с любопытством смотрела не Кейн.

Кейн боролась за свою жизнь, собирая силы по капле – хотя бы один оружейный заряд. Она понимала, что не успеет использовать больше.

Девочка – Лидия, при жизни ее ведь звали Лидия – подошла ближе, протянула руку:

– У тебя не получится.

Кейн ничего ей не ответила. Схема сложилась перед ней полупрозрачным рисунком, линии дрогнули – неустойчивые и хрупкие – и все же выстояли. Оружейный заряд ударил девочку в грудь серебристой стрелой, плеснул в стороны, разрывая на части маленькое тело, и мешанина форм, на которых лежала Кейн, затряслась, как будто вот-вот могла рассыпаться.