Он только тогда обернулся, посмотрел на нее. Глаза в неверном свете спирита у него казались почти серебристыми:

– Если мы так и не сумеем отсюда выбраться, перед смертью я сам тебя убью.

Кейн не хотелось спрашивать, чего ему стоило ее спасти, ей казалось, что если она спросит, это все может оказаться неправдой. И она все-таки умрет и станет частью гибрида, как Стерлинг.

Наверное, Джек и без вопроса ее понял.

– Я ведь знал, куда ты ломанешься. Найти было не слишком трудно. Догнать намного сложнее.

Но он сумел это сделать, и спасти ее:

– Вы сильнее, чем мне поначалу казалось.

– Ага, точно. Сильнее, чем кажусь.

Он все не поворачивался к ней, и Кейн знала почему, догадывалась – не хотел, чтобы она видела его спирит-руку.

Кейн самой себе казалась старой развалиной.

Когда она попробовала сесть рядом с Джеком, шлюпка качнулась.

Вначале показалось, что у него и вовсе не осталось руки – та стала почти совсем прозрачной, приходилось вглядываться, чтобы разглядеть ее.

Джек не пошевелился, когда Кейн стала закатывать рукав. Намеренно смотрел только вперед, словно все это происходило не с ним. Никак его не касалось.

– Я не сделаю больно, – зачем-то предупредила она.

– Знаю.

Ближе к месту соединения с человеческими тканями спирит уплотнялся, становился непрозрачным – чуть выше локтя уродливыми нитями ввинчивался под кожу.

– Не самое аппетитное зрелище, да, птичка?

– Я видела и хуже.

Кейн не лгала. Тогда давно, когда Эрика корчилась на каменном полу – тогда все было намного, намного хуже.

Что бы ни сделал Реннар для Джека, это не позволило спириту прорастать глубже.