– Не удивительно. Все-таки трущобы.

Они оба знали, что дело было не в трущобах, и Кейн сказала:

– Не поэтому.

– Действительно. Ты слишком хороша для безродного калеки, – Джек скривился, и его усмешка стала горькой. Кейн хотела возразить, объяснить ему, что никогда так не считала, но он опередил ее. – Я знаю, что ты так не думаешь. Я не совсем идиот. Но именно так думают твои родители.

– Они не думают обо мне – вообще. Я не существую для семьи, меня вычеркнули из семейных списков. Им не важно, что я живу в трущобах, и не важно с кем. Отца волнуют только наши с тобой дети.

Джек вздрогнул так сильно, что она едва не свалилась с его колен.

– Я не беременна, – поспешно сказала Кейн, чувствуя себя глупо, что не сообразила прояснить это сразу. – Речь идет о потенциальных детях. Они могут претендовать на наследство семьи.

Джек нахмурился:

– Но ты нет.

– Я – нет, – она коснулась его волос, провела ладонью. – Мы не обязаны соглашаться. Я не жду от этой встречи ничего хорошего. Просто хочу сразу внести ясность, чтобы избежать лишних проблем.

Он смотрел на нее хмуро и немного настороженно, но, в конце концов, кивнул:

– Значит, сходим. В конце концов, зря я что ли покупал тебе все эти праздничные платья?

Кейн фыркнула, представив, как отреагировал бы отец на какое-нибудь из этих платьев, и ответила:

– Я предпочту парадную униформу. В конце концов, это мой единственный шанс показать семье, чего я добилась.

* * *

Особняк отца располагался в Верхнем Квартале – к западу от Университета, на отдельном ярусе над основным городом. Туда не вели лестницы, не было подъемных платформ. В Верхний Квартал можно было только прилететь. Четыре раза в день ходил воздушный паром для прислуги, но на него не пускали посторонних.

Джек предлагал нанять небесное каноэ, чтобы подняться, но Кейн отказалась. Она могла создать летающую сферу сама и не видела смысла тратить деньги. Отца бы это все равно не впечатлило.

Джек нервничал, хотя пытался это скрыть, поминутно одергивал манжеты и даже спросил:

– Как я выгляжу?

Было очень заметно, что он не привык носить такую одежду, что неловко чувствовал себя в костюме. По правде говоря, растянутые свитера и брюки с кучей карманов шли ему больше.