Гномы испуганно попятились.

– Не-а, – решил я. – Пусть они просто уберутся отсюда.

– Скучный ты, – заявил меч. – Ну ладно, погнали.

Я колебался. Не то чтобы мне очень нравилось держать в руке сверкающий говорящий и гудящий меч, но бросить своё единственное оружие как-то не казалось мне шагом к победе.

Должно быть, Младший уловил мою нерешительность.

– Мы его одолеем! – крикнул он. – Это всего лишь мальчишка, который не знает, как обращаться со своим мечом!

Сэм зарычала:

– И бывшая валькирия, которая очень хорошо умеет обращаться со своим топором!

– Чушь! – рявкнул Младший. – Вперёд, парни! Бабуля-Шкандыбуля, боевой режим!

Из ходунков в нашу сторону выдвинулись десятки ножей. С тыльной стороны у них включились миниатюрные реактивные двигатели, и ходунки со страшной скоростью помчали Младшего к нам. Его группа поддержки взревела и рванула следом.

Я разжал руку, выпустив меч. Он на миг завис в воздухе – и бросился на врага. Вы бы и «сын Эдны» сказать не успели, как все гномы лишились оружия. Их клинки, биты и топоры оказались разрублены пополам, расщеплены, вбиты в землю или оструганы до кубика размером с тарталетку. Ходунки Младшего лишились и лезвий и двигателей. На мостовую осыпались отсечённые половины бород, и тридцать гномов в изумлении обнаружили, что лишились пятидесяти процентов растительности на лице.

Меч Лета повис между толпой и мной.

– Кто-нибудь хочет добавки? – поинтересовался он.

Гномы развернулись и побежали. Младший, спешно ковыляя вслед за телохранителями, которые уже обогнали его на целый квартал, кричал мне через плечо:

– Это ещё не конец, парень! Я вернусь с подкреплением!

Сэм опустила топор:

– Это было… Ух.

– Ага, – согласился я. – Спасибо, Сумарбрандер.

– De nada[80], – отозвался меч. – Только знаешь, Сумарбрандер на самом деле такое длинное имя… Оно мне никогда особо не нравилось.

– Ладно. – Я всё не мог определиться, куда смотреть, когда разговариваешь с мечом – на светящиеся руны? На острие? – И как ты хочешь, чтобы тебя звали?