Подавляющее большинство моделей развития цивилизации, в том числе включающих катастрофы и восстановление после них, предполагали относительную стабильность для основных религиозных культов как институтов, сопровождающих и реализующих значимый фрагмент «социального генокода».

После кроп-катастрофы основные религии прежнего мира довольно долго сопротивлялись общей деградации. Спустя полвека после кризиса в своих моделях я еще видел их роль, как существенную на среднесрочной и даже долгосрочной перспективе.

Вероятно, это нельзя назвать ошибкой прогнозирования. В тот период было сложно оценить масштаб социальной деформации, которая постигла мир. Уровень неопределённости оставался избыточным.

Сейчас, через шесть с половиной или семь (кто знает, сколько скрывают сбои датировки?) веков после кроп-катастрофы, я, постоянный наблюдатель Алекс, готов констатировать фактическое уничтожение религиозных институтов как таковых. Решающим фактором их краха стало не безверие, не исчерпание потребности в догматическом «скелете» духовности, а распад самих институтов веры.

Религия использовала веру как «рабочую жидкость» в социальном двигателе, который вырабатывал в итоге финансовое благополучие и власть. Уничтожение самого понятия денег, ликвидация торговли, распад привычных моделей выживания и развития — всё это стало неизбежным результатом раздробления глобального информационного общества предков на мелкие, разрозненные общины. При сохранении у части из них фрагментов технологий, культуры и памяти о прежней истории, такой распад, тем не менее, вернул человечество к первобытной формации.

Для примитивного общества ценностный скелет «предков», который начал отстраиваться на этапе рабовладения и феодализма, стал совершенно неуместным.

Возврат в первобытность можно назвать социальной катастрофой и полной деградацией. Осознав крах религий через сто с лишним лет после кроп-инцидента, я склонялся к указанным выше оценкам. Однако позже пересмотрел и их.

Кроп-инцидент стер информацию, как таковую. Вынудил живое яростно, отчаянно бороться в новых условиях, куда более жестких и непредсказуемых. Обострил все формы конкуренции, сделал человечество не «венцом творения», каковым оно себя числило уже довольно давно, а всего лишь одним из претендентов на роль стабильной разумной расы.

Человечество обнулило ценностные резервуары… и приступило к их заполнению. Это дало шанс совершенно иначе сконструировать «социальный скелет», отказавшись от недостатков, которые прежде никто даже не мог увидеть.

Многие тысячи лет люди двигались по цивилизационному пути, и поле ценностного выбора для них непрестанно сжималось. Сейчас оно снова огромно и полностью открыто. Мне крайне интересно наблюдать те эксперименты, которые реализуют различные общины. Отмечу: самые перспективные на мой взгляд версии возникают вне городов.