Атаман вернул кружку. Проследил, как Эт выливает в неё остатки кипятка, ставит кружку перед валгом, придерживает, наклонив.

Вороной одинец старательно вылакал горячий отвар из узкой емкости, неудобной ему. Облизнулся: тоже рад ощутить запах леса. Того самого северного леса, куда устремлены надежды всей его стаи.

Эт поболтал чайник, перевернул — пусто. Коротко и остро глянул на друга, и атаман снова ощутил горячее любопытство. У беловолосого — осмысленный, четко нацеленный взгляд! Невероятно. По спине пробежали мурашки. Невесть с чего в ушах зазвенело на миг: «Белое-белое…», даже вспомнился голос тощей девки, упавшей с неба. Если она ведьма, особенная ведьма, тогда… Хотя — нет! Эта пытались звать в круг людской жизни едва ли не все ведьмы степи. Он не слышал и не слушал.

Светлые волосы взметнулись, как вспышка. Эт резко глянул на юг. Волосы зависли сияющим пухом вокруг головы, и лишь затем стали медленно укладываться на плечи. Эт оставался здесь, хотя его уже позвали. Он даже отвернулся от своего долга и снова посмотрел на Арину. Протянул легкие ладони, помог ведьме сложить лодочкой её руки. На миг придержал её лодочку своими длинными легкими пальцами — и сгинул. Смазался в движении, истаял, как пар… Кружка и чайник остались на прежних местах. Арина все еще глядела в глаза сына дикого поля, который теперь, наверное, уже возник у берега моря… или где угодно еще.

Смертень ударил в полную силу, грохот взломал хрупкую скорлупу покоя, созданную присутствием Эта. Утробно-басовитый, леденящий душу вой продрал до костей. Загнал в основание черепа гвоздь ядовитого отчаяния… Страх потёк по спине каплями-мурашками… И — не совладал с волей и светом души. Атаман осторожно приоткрыл глаза. Он мог дышать, мог осознавать себя, хотя самый жуткий из ветров мира набрал полноту силы. Смертень налёг на скалы, усилие длилось и длилось… Мир чернел, выгорал дотла! Атаман плотнее обнял названую сестру, опасаясь, что она все же сорвется и побежит…

Но ведьма сидела спокойно, даже расслабленно. Сим заставил себя справиться с судорогой и повернул голову. Увидел лицо девочки, её прикрытые веки и… улыбку на губах? Сим ответно улыбнулся. Ведьма справилась со своим страхом, дремучим, как северный лес. Арина прошла лес насквозь — и нашла свой дар. Крохотный, как свечной язычок. Легкий, как дыхание ребенка. И такой же ценный.

За спиной вздрагивали скалы, Смертень колебал даже их. Рев закладывал уши, зрение отказывало. Атаман закрыл глаза, откинулся на каменный бок скал. И… заснул. Без всякого зелья, без внутреннего приказа себе же, без усилий. Арина права, он не отдыхал пять дней. И теперь, когда смог поверить, что без его присмотра ничего непоправимого не приключится, признал очевидное: да, он был ранен в бою с валгами. Он потерял много крови. Если б не долг, после такой раны отлеживался бы дней десять. Только спал и ел. И во сне грезил о заветном — как добирается домой, с холма глядит на шатры своего рода.