Отмечу, не злорадствуя, хотя это сложно: утратила связь с поверхностью большая часть бункеров и убежищ, где скорее всего и сберегали свою драгоценную жизнь те, кто имел ресурсы и полномочия, чтобы принять решения по поводу «спасительных» взрывов.

Позже, накопив достаточные ресурсы, я постарался вскрыть такие убежища. Особенных надежд спасти кого-то я не питал — прошло более полувека. Однако атавистический гуманизм и жажда накопления информации подтолкнули меня к активным шагам. Отмечу: кроп-воздействие в замкнутом пространстве и тесном недружественном социуме проявилось в бурной и скоротечной форме. Большинство убежищ по моим оценкам обезлюдело в считанные месяцы или годы от момента герметизации. Это досадно, я рассчитывал на получение надежных данных мониторинга, если не глобального, то хотя бы регионального. Увы, то, что отслеживалось в автоматическом режиме, оказалось малоценным.

Относительно точно я веду непрерывную хронику климатических изменений с пятидесятого года от кроп-катастрофы.

Но вернусь к начальному периоду. До резкого похолодания наблюдался некоторый, пренебрежимо малый на таком временном плече, рост годовых температур. С середины второго десятилетия от кроп-инцидента тренд резко сломался, и началось глобальное похолодание, в северном полушарии сформировался эпицентр погодной аномалии.

Через 50–70 лет от кроп-инцидента защитные механизмы природы успешно сработали, но даже так — последствия были тяжелыми, мощь искусственных факторов задала уровень ответного воздействия естественных.

В прежней так называемой средней полосе выраженность континентального климата стала огромна. Зимние температуры достигали значений минус шестьдесят по Цельсию, а летние могли подниматься значительно выше ста в пригрунтовом слое воздуха над горными плато и пустынями. Южнее, в бывших субтропиках и тропиках, суточные перепады температур вдали от океанского берега исчислялись в сто пятьдесят градусов и более… Появились обширные территории, совершено не пригодные для выживания людей.

За период наблюдений погоды той, погибшей, цивилизацией ничего похожего современным реалиям никто из серьезных климатологов, насколько мне известно, не моделировал. Сила ветра, его особенности, в том числе мощнейший инфразвуковой компонент, градовая активность, энергия гроз, частота и мощность смерчей… Все это сделалось катастрофично. Мне даже пришлось вмешаться и проявить себя, чтобы рекомендовать климатически и ресурсно — по водоснабжению, например — безопасные участки для новых городов. В ряде случаев я помогал с возведением стен.