— Куколка? Если куколка… — Сим шепнул, быстро нагнулся из седла, чтобы в упор рассмотреть лицо травницы. Все подтвердилось, карие глаза стали совершенно черными, зрачки до предела раскрыты. Сим ощутил прелый запах лаванды, охнул: — Алина…

Невеста в таком же несгибаемом наряде, одна! Никто еще не понял угрозы, никто не успел предупредить… Яран, вроде бы понял друга, прыгнул с места на три корпуса, как делал только в бою. За спиной свистнуло, хрустнуло… «Еще один убийца промахнулся», — мельком подумал Сим и оставил разбирательство отцу. Кто бы ни решился испортить свадьбу наследника «руки тьмы» Авана, вряд ли от этой самой руки увернется. Отец много лет набирает, учит и перемещает по степи «тьму» — кочевое воинство красных муравьев. Надо быть безумцем, чтобы покуситься на сына и косвенно — нерожденного пока внука, он Авану дороже жизни!

По кочевью полз, ширился тревожный ропот. Люди отца пересвистывались, решали, как оцепить стоянку, где искать следы, кому проверять скакунов, воду, оружие…

Яран мчался косыми прыжками, шарахался меж шатров и дико, протяжно визжал. Сим на скаку окончательно избавился от проклятущего халата, срезал шнуровку с нарукавников. Содрал и эти парадные «оковы».

Яран вырвался на главное поле праздника, зарычал — мало кто из мирных обитателей кочевья знал полный голос разъярённого боевого скакуна! Люди шарахались, приседали, падали ниц. Яран ломился сквозь толпу, не сбавлял хода. Орали упавшие в давке, кто-то звал детей, кто-то испугался до того, что кричал «Эт! Эт!»…

Сим увидел невесту — на возвышении, на белом с зеленым узором войлочном ковре. Алина стояла совсем беспомощная. Многослойные одеяния путали ноги, да еще и ритуальная «лента отдания» стягивала руки ниже локтей. Ленту полагалось развязать жениху, и кажется, он мог не успеть.

За спиной Алины — первая певунья праздника, хрупкая девочка неполных четырнадцати. Сим хотел крикнуть ей — развяжи… и зарычал, хлестнул скакуна! Глаза девочки были чернее безлунной ночи. Певунья набирала в грудь воздух, а рукой все крепче снимала ножны с длинного боевого ножа. И никто не мешал ей.

Разве такую кто-то сочтёт злом? Тихая, улыбчивая, заботливая. Год назад поклонилась старому Мингле, попросилась в кочевье: её мать погибла в страшном грозовом валу, прошлое тяготило малышку. Шатровой принял поклон с радостью, дал девочке место в своем шатре, ведь заполучил лучший голос южной степи.

— Алина, — шепнул Сим.

Кричать было бессмысленно. Никто не видел тьмы в глазах певуньи. Никто понимал, угрозы, а времени объяснять уже не осталось.