— На моем наречии и еще на двух степных, какие знаю, «вороной» и «ворон» звучит как «карга», «кархан», — сообщил Сим валгу, не отвлекаясь от основного дела. Он растирал уши Ярана, для скакуна это полезно при пробуждении. — Нам еще идти и идти, без имени неловко поддерживать разговор. Буду звать тебя Карх. Понимаешь? Карх!

— Йырх, — рявкнул вороной. Или согласился, или дал имя человеку. Кто скажет наверняка?

Сим кивнул. Скакуны уже очнулись и пытались делать первые шаги. Яран справился с оцепенением быстро, охотно напился и подставил бок — седлай. Валг тем временем рычал на второго скакуна, звук получался до того низким и жутким, что лентяй охотно и старательно бегал кругами, жалобно взвизгивал… и приходил в рабочее состояние.

Скоро оба скакуна были заседланы и навьючены. Сим благодарно и глубоко поклонился скалам, которые снова дали приют и спасли жизнь, как делали много раз прежде. Может, Всемогущий намеренно вздыбил их здесь, позаботился о кочующих племенах… так подумал Сим, вскочил в седло — и направил Ярана на север. Он не сомневался, ближние два дня будут хороши. После Смертеня степь к югу от Ревухи быстро набухнет дождевой влагой, а вот к северу наоборот, сделается суха и холодна. Бывали прежде годы, когда после Смертеня на пять, семь дней приходили ранние заморозки при ясном, поразительно синем небе и хрустально-спокойном воздухе, прозрачном от края неба и до края.

Надо использовать затишье.

— Карх, если не охромеешь, в девять дней долетим до опушки, — прищурился атаман. — Арина там, её лечат. Чую, прав я. Но пока не увижу, нет мне настоящего покоя.

Атаман прослабил повод и повел коленями, Яран возмущенно фыркнул, сменил ход. Он достоин седока и ценит его дружбу. Он — золотой скакун, о нем не зря поют у костров во всяком кочевье. Можно ли сомневаться в его резвости и силе? Он в советах не нуждается… Атаман усмехнулся своей привычке наполнять словами и мыслями звериное поведение. Подмигнул валгу, поведение которого толковать еще интереснее.

Впереди лежал долгий путь. И он съедался, как худеющий старый месяц — ночь за ночью: бега вволю, сна в обрез. Привалы короткие — прожевать порцию мяса, облегчить вьюки, прощупать ноги скакунов. А спать можно и в седле…

* * *

Тонкую, как стелющийся у горизонта дым, ржаво-бурую с прозеленью линию опушки Сим приметил на закате девятого дня. Махнул рукой, и Карх метнулся в седло второго скакуна, который шатался, хрипел — но не смел издохнуть от усталости, потому что его смерти не допускал чудовищный валг.

Карх из седла увидел опушку, взволновался, закинул морду и испустил протяжный, скребущий душу звук. Сим кивнул, по-своему оценил крик… и не объявил привала. До полуночи скакуны двигались резво, а после брели, устало повесив головы.