Примечание.

Я желал бы наладить первичный и минимальный контакт с валгами. Признав их разумность, я принял и то, что не могу делать верные выводы о стаях только на основе фиксации перемещений. Однако, даже при поддержке и участии Элены, я затрудняюсь в обозначении наличия ненулевой вероятности получения ответов в рамках инициированного мною качественного исследования.

Элена. (Не) человеческие ценности

Элена. (Не) человеческие ценности

Как же я устала за последние дни. Еле ноги переставляю, судорожно скалюсь в улыбке, широкой-широкой, ведь именно такой все ждут от меня. А что делать? Даже люди деда Слава не знают: это он придумал коварный план рассмешить всех. Придумал, и ловко уел меня моими же недавними выходками. Затем безжалостно добил историей о своем погибшем сыне… Отказаться от участия в затее сделалось невозможно.

Дед умный, он прав. Чтобы взбодрить меня, дед добавил: никто не рассмотрит, какой Кузя милый, пока не посмеётся над ним. Сейчас люди относятся к валгам со страхом, явным или глубоко скрытым. А как можно сосуществовать с соседом, если боишься его? Боишься — подозреваешь, подозреваешь — строишь впрок ловушки и ждешь подвоха, и так — до неминуемой большой беды.

Дед Слав прав, полностью. Но из-за его правоты мне пришлось верещать, тыкать всех в нос и метаться куда дурнее и шумнее, чем вообще допустимо. Если честно, пожилого степного воина Авана я совсем не хотела тыкать в нос. Я не настолько дура и пацанка, чтобы не знать, что такое вежливость. Но дед потребовал тупить во всю силу: без моих глупостей он и его «любезный враг», оба премудрых старика, не проведут и пяти минут в одном шатре!

Хуже всего было тыкать в нос атамана Сима. Я заранее вызнала и его имя, и кто такой для степи «отчий». Вдобавок я помню Сима по той ночи на южных скалах. Уж конечно при новой встрече я, врач, с одного взгляда поняла, насколько он болен! Буквально исчерпан… После ранения и потери крови ему бы следовало лежать, головы от подушки не поднимать. Только так, и хотя бы месяц! Ну, или недельку в реанимации, у Алекса есть настоящая на крейсере…

Симу пришлось вместо реанимации окончательно угробиться, чтобы спешно пересечь степь. Он смог, он дошел сам и привел Карха. Он имел право на отдых… и не получил даже малой передышки!

Я болела душой за Сима, но лыбилась во все зубы и городила глупости. Только Май и Кузя сочувствовали. Прочие… тьфу на них! Слепые. Люди вообще видят лишь то, что им в глаза тычут — грубые подделки, яркие побрякушки, шумные обманки…

Я закончила верещать, отвернулась и наконец-то расслабила мышцы лица, сняла проклятущую улыбку. Щеки дергались, губы скривило набок. Зрение стало нерезкое — слезы. Я сгорбилась и побрела в туман, чтобы не мешать людям смотреть зрелище, которое им кажется смешным. Дед Слав заранее сказал: людям важно то, что делают люди. Так дед ответил на мой вопрос: каким чудом целая толпа народу сможет не заметить ритуального боя Мая с вороным валгом? Дед снова оказался прав… и хорошо.