– Потому что это измена. И тогда, и сейчас. – Она покачивала головой, словно в попытке донести до меня непростую, но важную мысль. – Паралич… Я понимаю, о чем ты. Я тоже об этом думаю. Иногда воображаю себе параллельный мир, где нет Спина, где наши жизни сложились иначе. Наши с тобой жизни, твоя и моя.

Она сделала прерывистый вдох и зарделась.

– И раз уж я не могу жить в том мире, думала я, то можно хотя бы навещать его раз в пару недель, звонить тебе, воскрешать старую дружбу, говорить о чем-то, кроме конца света.

– И ты считаешь это изменой?

– Это и есть измена. Я посвятила себя Саймону. Саймон – мой муж перед законом и перед Господом. И даже если это не самый мудрый выбор, все равно он мой, и только мой, и да, я далеко не идеальная христианка, но все же понимаю, что такое долг, что такое неколебимость, что такое посвятить себя человеку, даже если…

– Даже если что, Диана?

– Даже если больно. Не стоит так старательно жить той жизнью, которой у нас с тобой не было и нет.

– Поверь, я вовсе не хотел расстроить тебя своим приездом.

– Понимаю. Но я все же расстроилась.

– В таком случае я дольше не задержусь.

– Ты останешься на ужин. Просто из вежливости. – Она вытянула руки по швам и уставилась в пол. – Позволь кое-что сказать, пока мы еще наедине. На всякий случай. Я не разделяю всех убеждений Саймона. Положа руку на сердце, я не могу сказать, что верю в вознесение верующих после конца света. Господи, прости, но я не могу себе этого представить. Но я тем не менее верю, что миру наступит конец. Уже наступает. Всю нашу жизнь наступает. И…

– Диана…

– Нет, дай договорить. Дай исповедаться. Да, я верю, что миру наступит конец. Верю в то, что Джейсон рассказал мне много-много лет назад – как однажды утром встанет солнце, набухшее адское солнце, и через несколько дней или даже часов наше время на планете подойдет к концу. И я не хочу встретить это утро в одиночестве…

– Никто не хочет.

Разве что Молли Сиграм. Молли с пластинкой Криса Ри «На пляже» и бутылочкой таблеток для нормальной чистенькой смерти. Молли и ей подобные.

– И я не буду одинока. Я буду с Саймоном. Но признаюсь тебе, Тайлер, представляя это утро, я не вижу рядом Саймона.

Дверь распахнулась. Саймон. С пустыми руками.

– Оказывается, ужин уже на столе, – объявил он. – И пузатый кувшин чая со льдом, дабы всякий путник утолил жажду. Спускайся и присоединись к нам. Еды хватит на всех.

– Спасибо, – сказал я, – с удовольствием.

* * *