* * *

Сорли проводил меня вниз по лестнице, затем вывел из дома и конвоировал к задней двери амбара.

Над западным горизонтом поднялась рубцеватая луна, вся в янтарных пятнах из-за нависшего над нею, но невидимого для нас солнца. Раньше, подумалось мне, она была больше. Ночной воздух пьянил прохладой, и у меня чуть не закружилась голова. Я глубоко дышал и не мог надышаться, но тут Сорли распахнул амбарную дверь, и из-за нее вырвалась утробная животная вонь – запах крови и экскрементов, запах бойни.

– Заходи давай, – велел Сорли, пихнув меня в спину.

Свет исходил от пузатой галоидной лампы, висевшей на силовом проводе над открытым стойлом. В пристройке за сараем рокотал бензиновый генератор – словно где-то вдали поддавали оборотов мотоциклетному двигателю.

У входа в загончик Дэн Кондон опускал руки в ведро с горячей, судя по поднимавшемуся пару, водой. Кондон поднял на меня взгляд и нахмурился. В свете единственной лампы черты его лица производили суровое впечатление; однако в прошлую нашу встречу Кондон выглядел куда более грозно. Теперь же он словно съежился, исхудал; может, даже заболел. Передо мною был человек в первой стадии ССК.

– Что встали? Дверь закройте, – бросил он.

Аарон толкнул дверь, и та захлопнулась. В нескольких шагах от Кондона маячил Саймон. Он нервно постреливал глазами в мою сторону.

– Иди сюда, – позвал Кондон. – Нам тут нужна твоя помощь. Твои врачебные навыки.

В стойле, лежа на зловонной соломенной подстилке, костлявая телка силилась произвести на свет теленка. Ее тощий зад выдавался из стойла. Хвост, чтобы не мешался, привязали к шее обрезком шпагата. Из вульвы вываливался амниотический мешок. Солому заляпало кровавой слизью.

– Я не ветеринар.

– Знаю, – произнес Кондон.

Во взгляде его читалась сдержанная истерия: так выглядит устроитель вечеринки, понимающий, что праздник вышел из-под контроля, что гости начали безобразничать, соседи – жаловаться, а бутылки из-под спиртного летят из окон, словно минометные снаряды.

– Нам нужны еще одни руки.

Все свои знания про отел коров я почерпнул из рассказов Молли Сиграм о жизни на родительской ферме. Рассказы эти – все как один – были не особенно приятны. Но Кондон хотя бы правильно приготовился: натаскал горячей воды, дезинфектантов, принес цепи для родовспоможения и большую бутыль минерального масла, уже запачканную кровавыми отпечатками ладоней.

– Помесь англерской, датской красной и белорусской красной, – пояснил Кондон, – не говоря уже о более дальних родственниках. При скрещивании появляется риск дистоции, так мне брат Джеллер говорил. Дистоция – это патологические роды. Метисам бывает трудно отелиться. Эта уже почти четыре часа тужится. Нужно вытащить плод.