– Завидую, – тихо сказал Саймон.

– Чему? Чему тут завидовать?

– Ты не утратил веру.

* * *

У нас оставалось пространство для некоторого оптимизма. Но только ночью. Днем оно съеживалось из-за жары.

Я гнал машину навстречу Хиросиме восходящего солнца, уже не беспокоясь, что меня погубит его свет, хотя здоровья он мне явно не прибавлял. Мы пережили первый день, но как? Загадка. Или чудо, сказал бы Саймон, и это чудо настраивало на практичный лад: я выудил из бардачка темные очки и старался смотреть на дорогу, а не на полушар оранжевого огня, левитирующий за горизонтом.

День становился жарче; температура в салоне росла, игнорируя надрывающийся кондиционер. (Я выставил его на максимальное охлаждение, пытаясь держать под контролем температуру Дианиного тела.) Где-то между Альбукерке и Тукумкэри меня с головой накрыла волна усталости. Глаза закрывались, и я чуть было не въехал в мильный столб. Сразу свернув к обочине, я заглушил двигатель и велел Саймону наполнить бак из запасных канистр и готовиться сесть за руль. Саймон неохотно кивнул.

Мы продвигались быстрее, чем я ожидал. Машин на дороге попадалось мало, а временами не было вовсе: люди боялись выезжать на трассу в одиночку.

– Что ты взял из еды? – спросил я, пока Саймон заправлял бак.

– Все, что попалось под руку на кухне. Торопился. Иди сам посмотри.

Среди помятых канистр, упаковок с медикаментами и разбросанных по всему багажнику бутылок с минералкой я нашел картонную коробку, а в ней – три упаковки сухих завтраков «Чириоз», две банки консервированной солонины и бутылку диетической «Пепси».

– Господи, Саймон!

Он поморщился, и я напомнил себе, что он воспринимает подобные фразы как богохульство.

– Ничего другого не нашел.

Ни мисок, ни ложек. Но я проголодался не меньше, чем устал. Нужно было остудить двигатель. Пока он остывал, мы открыли окна, чтобы впустить в салон шершавый ветер пустыни, и устроились в тени машины. Я поглядывал на висящее в небе солнце, и мне казалось, что мы не на Земле, а где-то на полуденном Меркурии. Отрезав донышки у пустых пластиковых бутылок, мы смастерили плошки, насыпали в них «Чириоз», добавили тепловатой воды и приступили к еде. Еда походила на клейстер – и на вид, и на вкус.

Я проинструктировал Саймона насчет следующего отрезка пути. Напомнил, что, как только он выедет на трассу, нужно будет включить кондиционер, и велел разбудить меня, если заметит впереди что-нибудь странное.

Затем склонился над Дианой. Капельница и антибиотики, по всей видимости, поддерживали ее силы, но едва-едва. Я помог ей выпить немного воды, после чего Диана открыла глаза и сказала: «Тайлер». Она съела несколько ложек «Чириоз», но потом отвернулась. Щеки ее ввалились, взгляд был отсутствующий.