– Не хочу показаться грубым, но мы тут по уши в крови. Лучше подумай, стоит ли поддерживать пациента с терминальной стадией ССК – с учетом того, что сейчас творится. Если можешь облегчить состояние…

– Я не хочу облегчить состояние. Я хочу спасти ей жизнь.

– Ладно, ладно… Но ты же говорил, что она при смерти. Или я что-то не так понял?

Я слышал на фоне голоса несчастных, требующих его внимания. Общий гул человеческого горя.

– Мне только надо довезти ее живой до места, – сказал я. – Мне нужны оборудование и медикаменты, а не койка в больнице.

– Излишков нет. Если могу помочь чем-то еще, говори. Если нет – извини, мне надо работать.

Мысли мои лихорадочно заметались. Наконец я заговорил:

– Ладно. Колин, подскажи, где взять капельницу с раствором Рингера. Больше ничего не прошу.

– Ну…

– Что «ну»?!

– Ну… Я не должен рассказывать, но у «Иосифа» договоренность с городом на случай ЧП. В северном районе есть медицинский дистрибьютор. Называется «Новапрод». – Он продиктовал адрес и объяснил, как проехать. – Это наш основной поставщик медикаментов и оборудования. Но власти отправили туда охрану. Отряд Нацгвардии.

– Они меня пропустят?

– Если я позвоню и скажу, что ты уже едешь. И если у тебя есть при себе документы.

– Колин, выручай.

– Дозвонюсь – выручу. Связь сейчас непредсказуема.

– Слушай, буду должен. Может, тебе что-нибудь нужно?

– Может, и нужно. Ты же работал в авиакосмической конторе? В «Перигелии»?

– Довольно давно, но да, работал.

– Можешь сказать, долго еще?

Он задал свой вопрос полушепотом, и я вдруг понял, как он вымотался, и как ему страшно, и как отчаянно он сражается с этим страхом.