Я спала, просыпалась и снова спала, изредка возвращаясь к фонтану, чтобы напиться. Что бы ни сотворил алтарь с Восставшим, тогда я тоже испытывала боль, хотя и подозревала, что чувствовала его боль так же как он чувствовал мою.

Время шло. В конце концов, я очнулась от сна в кромешной темноте, в холодном поту и со сжимающимся желудком. У меня было похожее на сон видение, словно я наблюдаю, как мимо проносятся несколько крыс. Не сон, поняла я, когда услышала характерный писк и шуршание и ощутила, как чувства Восставшего тянутся за их хвостами, пока зверьки убегают в какую-то темную трещину.

– Это невозможно, – шипел он, словно споря с кем-то.

При других обстоятельствах я испытала бы облегчение, услышав, что голос Восставшего звучит лучше. Но не могла избавиться от жуткого ощущения, что пробралась куда-то, когда он разговаривал с третьей невидимой сущностью. Впечатление усиливалось темнотой и колючим ощущением, что за мной наблюдают. Теперь видеть было сложнее – большинство теней исчезло, возможно, их спугнули. Я потянулась за кинжалом и обнаружила, что он уже в моей руке.

– Что ты почувствовал? – спросила я.

Я почти пожалела, что заговорила. От Восставшего донеслась тревожная тишина, словно он не заметил, что я проснулась, и был обеспокоен только собой.

– Ничего, – произнес он наконец. – Я ошибся. Я не совсем в себе.

Эти слова оказались лишними. И без того присутствие Восставшего ощущалось дрожащим и странным, словно он слишком рано поднялся с больничной койки. Если бы это был человек, я заставила бы его прилечь.

– Видишь ли, существует прецедент, – лихорадочно продолжил он. – Иногда, в реликвии, я ощущал вещи, которых там не было… Монашка, нам нужно выбираться, – внезапно сказал он. – Обратно на поверхность.

Я колебалась, насторожившись.

– Круг будет искать нас. Здесь внизу есть что-то опасное?

Казалось, он поразмышлял над этим вопросом, прежде чем ответить.