Мне, козе, Восставшему – в конце концов, мы не сильно отличались друг от друга. Возможно, в глубине души каждый был лишь напуганным животным, боящимся, что ему причинят боль, и это объясняло все запутанные, подлые и ужасные вещи, которые мы совершали.

Леандр был прав. Он меня недооценивал. Восставший, быть может, и монстр, но он – мой монстр. Я обхватила себя руками и не отпускала, пока он кричал, дрался и царапался. Я держалась, пока наконец он не обмяк.

Глава двадцать три

Глава двадцать три

К моему глубокому облегчению, никто из нас не захотел говорить об этом после. У меня болело все тело, и было чем занять свои мысли. Некоторые из них – идеи, которые я не хотела рассматривать слишком пристально, они кружили на поверхности моего сознания, подобно акулам.

Теперь, когда мы вернулись на улицы, я знала, что столкнуться с ними мне придется нескоро. Следы гари на алтаре. Кость пальца святой Евгении, почерневшая от огня.

Но пока что я сосредоточилась на текущих проблемах. Первое, что обнаружила, поднявшись на поверхность, – это то, что наступила ночь; серый свет, пробивавшийся сквозь решетку, принадлежал луне, сверкавшей над городскими крышами, точно яркая серебряная монета. Улица выглядела пустынной, но я все равно удостоверилась, что за мной никто не следит, прежде чем задвинуть решетку на место.

Присутствие Восставшего ощущалось словно синяк, тупой и мучительной болью. Он почти не разговаривал со мной, пока я лезла наверх; лишь вяло произнес «кинжал», оставив меня в общем-то догадываться, что следовало использовать лезвие как рычаг, чтобы поддеть решетку. Он ничего не сказал и теперь, когда я сунула кинжал за пояс, где он будет скрыт плащом.

Лунный свет резко очерчивал брусчатку и линии крыш серебром. Окна за ставнями были темны, а тишина сковывала воздух, подобно морозу. Все казалось неестественно спокойным – я никого не увидела, несмотря на то что, по моим расчетам, час был слишком ранний, чтобы все жители уже спали. Кожу кольнуло то же, что и в туннелях, ощущение, что за мной наблюдают. Я запрокинула голову к небу и отыскала шпили собора, торчащие над крышами. Затем, сориентировавшись, плотно запахнула плащ и поспешила вниз по улице, взвешивая варианты. В монастырь путь был заказан – это первое место, куда заглянет Леандр. О доме Элейн не могло быть и речи.

На стене впереди мерцал огонек свечи, оттуда доносились негромкие голоса. Я дождалась, пока свет ослабнет, и осторожно заглянула за угол. Впереди сияло еще больше огней, вырисовывая силуэты нескольких молодых женщин, что несли свечи; их дыхание вырывалось белыми облачками, а лица были измазаны пеплом. Их возбужденный шепот отражался от стен переулка.