Не бывает такого.

Или…

Оленька взяла телефон. Геометку на лагерь она сразу поставила, исключительно в силу привычки, и теперь… теперь можно посмотреть на неё да порадоваться собственной предусмотрительности. Связи не было.

Оленька встала.

Подняла руку.

Связь не появилась.

Вздохнув, она окинула взглядом ближайшие деревья на предмет того, удобно ли будет на них взбираться. Вдруг вспомнилось, что тогда, в детстве, она очень любила лежать на толстой ветке яблони. Дерево было старым и разлапистым, а еще на диво удобным.

И росло-то у дома.

И ствол у него-то был раздвоенным, пригодным для карабкания, не то, что тут.

— Допустим, — сказала Оленька вслух, сунув мобильник в карман. — Допустим, связи нет, потому что вышка тут одна и далеко, а еще полог леса. Тогда… забравшись на дерево, я могу… могу что? Построить маршрут?

Она отмахнулась от комара.

— И дальше что?

Наверное, разговаривать самой с собой было несколько ненормально, но рядом не было никого, кто бы мог Оленьку подслушать.

— Забираться через каждые сотню метров? Или надеяться, что полог станет не таким густым? Или вообще по памяти. По памяти я уже шла.

Она погладила кору ближайшего дерева.

Сосна была огромной и уходила куда-то ввысь. Нижние ветви её давно иссохли и обломались под самый ствол. Верхние были зелены, но начинались где-то там, наверху.

Нет, сосна не вариант.

— Тогда… тогда можно позвонить кому-нибудь. Только не маме. Вот она посмеется, да… в лесу заблудилась, — Оленька вздохнула. Себя было жаль, но жалость — не то, что нужно. — Нет уж… лучше Николаеву. Или Важену. Он козел, но оборотень… в том смысле, что сволочь, но не в козла, в ирбиса оборачивается. А они леса знают. По следу найдет.

Она кивнула, признав, что план вполне себе годный.

Осталась сущая безделица — отыскать дерево, которое сгодилось бы для его реализации. И Оленька принялась обходить их одно за другим, всякий раз с сожалением признавая, что не сдюжит.