— Роуз, я не знал… Я не знал, я… — беспорядочно шептал Таласс, не глядя ни на кого вокруг.

Дроссельфлауэр отвернулся.

Стыдно ему, зло подумал Хью. А птиц натравливать было — не стыдно?

Ему было жаль и убитого художника, и Таласса, которому врали, а больше всех — самого себя. А господина мэра нет — не было.

Как и когда в руках Дроссельфлауэра вновь оказалась скрипка, Хью, занятый своими мыслями, разглядеть не успел. Мелодия зазвучала — форте, стакатто, громко, ярко — и словно бы мир сняли с паузы.

С громким криком тетушка Долл бросилась на Бритт и толкнула ее к стражнику, боровшемуся с птицей, а после сцепилась с Гвендолин.

В окно влетело еще несколько птиц. Они кружили под потолком, издавая леденящие душу звуки, удивительным образом гармонирующие со скрипичной игрой господина мэра.

Таласс не замечал ничего — давясь слезами, он что-то жарко шептал маленькому зеркальцу, и Хью, как не хотел, так и не смог заставить себя прервать их беседу.

И перестать смотреть тоже — не мог, понимая, насколько он чужой для Таласса — и насколько другой человек, давно потерянный и для города, и для других, и для него, оказался целым миром. Миром, который не сможет запомнить один Хью Гилберт, даже если будет очень старательно собирать все кусочки мозаики… Даже если и соберет — на портрете будет чужое лицо.

Хью зажмурился — глаза жгло — и выхватил из кармана фиал, в котором горячо ощущалась собственная тень.

— Помоги Бритт! — крикнул он.

Тень метнулась к девушке, в чьи бирюзовые волосы черная птица успела запустить гигантские когти, в то время как стражник заламывал ей руки. Одна из рук оторвалась от тела и упала на пол.

«Да они же оловянные!» — понял вдруг Хью. — «Чертова армия оловянных солдатиков!»

Бритт тоже не терялась — на двоих с тенью они заломали оловянного человека и бросились на второго.

— Мои мальчики! — Долл оставила в покое Гвендолин. Та шагнула назад, хватаясь рукой за горло.

Хью выдохнул и прыгнул, повиснув на руках Дроссельфлауэра — мешая ему играть.

— Отпусти! — раздраженно крикнул Дроссельфлауэр. — Отцепись!

Он развернулся и ударил Хью смычком. Щеку, и без того пораненную птицей, обожгло конским волосом. В носу засвербило от запаха крови.

За спиной Хью услышал тяжелые, усталые шаги.

— Отойди от него, — рявкнул Таласс. — Не смей поднимать руку на мое!