Керриган промолчала. Видно, не любила вспоминать о былом. Кочан почесал голову, стараясь не думать о том, что если бы он не вякал почем зря, когда набирали команду для абордажа, то не лишился бы ушей.

– Ну и зачем ты в этот раз к нам пожаловала? – спросил Симеон так приветливо, что у Кочана скукожились яйца от страха: у Симеона всегда поднималось настроение перед кровопролитным побоищем. – Неужели соскучилась по верному треклятому щиту?

– У нас неприятности. Из Папирии явились какие-то чужеземцы, сломали костяной частокол и убили алхимика.

– Да-да, я что-то такое слышал.

– По-твоему, это не заслуживает обсуждения? В костяном частоколе зияет дыра шириной с баларский тракт, чудища Касамира вырвались на свободу. Ты что, не понимаешь? Душебродову Утесу конец. Мои люди готовятся уйти оттуда.

Симеон пожал плечами:

– А мне-то что? Грибовики не сунутся в Кровавую Жижу, так что нам ничего не грозит. А твоих людей мы не приютим, и не надейся. Мы простор любим.

– Какой же ты все-таки мудак, Симеон! Если алхимика убили, то все остальное бессмысленно. Набеги больше не нужны. И убийства тоже. Все это теперь бесполезно.

– Нет, на это всегда была причина. Вот только тебе этого не понять.

– Ты о чем?

– Ты решила, что я согласился на условия алхимика, чтобы ты могла командовать своей шайкой изгнанников и упражняться в свободном правлении. Мне плевать на твой Душебродов Утес. Я – скожит, житель гор и согласился лишь потому, что хотел убивать жителей равнин. С тех пор я только этим и занимаюсь. И останавливаться не намерен. Убийство алхимика ничего не меняет.

Такое заявление совершенно не удивило Кочана, потому что он и сам присоединился к Симеону не для того, чтобы защищать Душебродов Утес, а чтобы грабить. Правда, Кочан считал, что убивать за деньги – это одно, а вот убивать ради чистого удовольствия – совсем другое.

Выражение лица Керриган смягчилось.

– Мне очень жаль, Симеон, что договор с алхимиком обошелся тебе так дорого.

– Ну да, сейчас, когда в твой город вот-вот ворвутся монстры, тебе жаль. А раньше что? Ты продала души скожита и горстки алчных мерзавцев, которые за ним последовали, в обмен на беззаботное благоденствие твоих подземелий. Плевал я на твою жалость! Она мне ни к чему. И остров я не покину.

– Что ж, как скажешь. – Она облизнула губы. – Однако же ты взял в плен моих людей. Я приехала за ними.

Симеон ухмыльнулся:

– Ишь ты, хитрая лиса! Тебе всегда и все известно. Кто тебе в этот раз донес?

– Это не имеет значения.

Симеон пожал плечами: