Потом меня отбросило на много лет назад, и я вновь убегал, только не знал, от чего именно. Но оно настигало. Я слышал стремительные шаги и треск веток. В руках я держал отцовский лук, но даже он не мог помочь. Оглянувшись всего раз, я увидел вдалеке черную фигуру. Золотые глаза, казавшиеся неестественно яркими в свете зенитного солнца, жадно меня пожирали. Мужчина ускорил шаг. Вокруг него сгустилось непроглядно черное облако, из которого вырывались образы птиц.

Мне не уйти. Он поймает меня, заберет, убьет. Я один, совершенно один.

И тут я врезался во что-то мягкое. Меня схватили за плечи, быстро уволокли за толстое мшистое дерево и заставили сесть. Я отбивался.

– Максимус, успокойся, – поспешно сказала девушка. – Прошу, тише, все хорошо, не бойся.

В синих глазах Луны стояла мольба. Тут в лесу раздался сотрясающий сознание грохот, и Луна крепко прижала меня к себе. Стон падающих деревьев, едкий запах гари. Я ничего не видел и лишь вслушивался в успокаивающий голос орнега, которая просила меня не бояться.

– Он не навредит тебе. Мы не позволим. Ты в безопасности.

Послышался вопль, который практически сразу оборвался. Мое сердце ухнуло куда-то вниз.

Крики птиц и шелест листьев.

– Все, – шептала Луна. – Теперь все. Он ушел. Ушел.

Звуки смолкли. Пришла темнота нового места. Внезапно ее пронзил голубой свет. Он лился из моей груди. Я ощущал разрывающую боль, но не мог пошевелиться и сказать и слова.

Отец нависал надо мной мрачной тенью, я едва видел его из-за слез, застилающих взор.

– Так надо, – с трудом услышал я его голос, когда свет разгорелся сильнее.

Я хотел кричать, но не мог. Казалось, отец извинялся перед нами обоими.

– Будет трудно, но в один день ты проснешься, и все станет хорошо. По-другому, но лучше, чем прежде.

Я терял сознание, образы ускользали, точно дым. Голубая сфера в его руках… Он уносил ее с собой.

* * *

Мышцы саднило. При каждом движении суставы отчетливо хрустели, будто я не двигал ими много дней. Голова раскалывалась. Через силу выдохнув и открыв глаза, я обнаружил, что лежу на рыжеватом песке. Надо мной стоял Пустой.

– Занятно… – нахмурившись, вдумчиво протянул он, разглядывая меня. – Очень занятно… Как же я сразу не понял… Не разглядел…

– Что ты снова несешь? – огрызнулся я, с трудом поднимаясь на ноги.

– Твои воспоминания, – сказал Пустой, наклонив голову. – Странные. Ты ведь в них не до конца разобрался, верно?