Блад окинул взглядом громогласного сторожа и покрасневшего в цвет околыша на своей фуражке кадета, низко опустившего голову. Уивер не решался посмотреть на директора: ни после каких занятий тот его, конечно, не оставлял. Парень просто не хотел идти домой, рассчитывая тайком пересидеть в училище, и Винтерсблад догадывался почему.

— Да, Лихопой, я и правда забыл, что просил кадета Уивера остаться после урока! Моя вина, — согласился офицер, — я провожу его домой. Идёмте, Уивер!

Парнишка, понурившись, последовал за директором.

С территории училища они вышли молча.

— Ну что, — начал подполковник, оказавшись за воротами, — как мы поступим: ты расскажешь мне, что у тебя случилось, или я просто отведу тебя домой?

Молчал Уивер долго. Шумно сопел, сосредоточенно глядя себе под ноги.

— Значит, домой? — сделал вывод Винтерсблад.

— Он сегодня должен получить жалованье, — выдавил из себя кадет, — напьётся…

— Твой отец? — уточнил офицер.

Парень кивнул.

— Он тебя бьёт?

Опять кивок.

— Часто?

— Только спьяну…. Каждую неделю пить — денег не хватит.

Блад вздохнул, подумал. Кадет пытался остаться в школе, а значит — ему больше идти некуда.

— Ладно, — наконец сказал он, — пойдём. Погостишь у меня эти выходные.

— Вы только в совет опеки не пишите ничего, господин директор! — мальчишка вскинул на офицера благодарно-умоляющий взгляд. — Пожалуйста! Так-то он хороший! Мать умерла, тоскует…

— Не буду, — помедлив, согласился Винтерсблад, — но только вот на каком условии: в дни его жалованья будешь ночевать у меня, идёт?

Уивер быстро кивнул, улыбаясь робкой и счастливой улыбкой.

— А отцу напишем, что у тебя дополнительные занятия раз в месяц.