Я с трудом перевела дыхание.

– Она рвется наружу!

– Но и нашей земле ее трудно держать. Рать пришла из Нижнего мира. – Глаза Феда тлели холодным огнем. – Ей не место здесь. Она отравляет землю, отравляет весь Срединный мир. Если это правда, времени осталось немного. Ярость и голод Чудовой Рати проникает во все живое. Они уже поглотили Вороний Яр, следующим будет Линдозеро. А дальше все быстрее и хуже.

Я похолодела.

Скрипели пригибаемые ветром деревья, бушевал и пел свою дикую песнь городу дождь за окном. Капли падали на невредимое крыльцо мунны… Может быть, и наш разговор с Федом обратится в морок? В один из тех неверных волнующих снов, что обещали впереди надежду?

Свет почти погас, и в его неясных подрагивающих отблесках все казалось ненастоящим, но в то же время сказочным и каким-то чужим. Когда светец с треском догорел, мунна почти погрузилась во тьму. В навалившимся шуме дождя едва угадывалось мое сбитое дыхание.

Где же ты, Полуденный царь, когда ты так нужен?

Что делать теперь?

Я прикрыла ладонью глаза, а когда нашла в себе силы открыть их, первым проявилась спина просветителя и единственный непогасший светец рядом с ним.

Не будет света, но будет огонь. Пусть тьма никогда не настанет!

Никто не придет спасать нас. Не на кого надеяться. Червенцы, колдуны…

Если земля гибнет, удерживая чудовищ, не все ли равно будет, за чью правду мы стояли и за чьих богов бились?

– А что, если я отыщу ее? Печать?

Свеча рядом с просветителем треснула. Жрец прервался, бросил на нас с Федом спокойный взгляд, а потом вернулся к Чтению.

– Что ты задумала?

– Хочу увидеть ее.

– Зачем?

Я медлила с ответом. Казалось, не все еще известно про Печать.

– Почему… почему ты так мало говорил мне раньше о Чудовой Рати, о колдовстве крови, о царе Полуночи?