– Слушай, дитя, – голос пряхи заплелся в нить, и она рассекла надо мной воздух, словно хлыст. Я задрожала, по коже пробежал мороз. – Есть на свете такая любовь, что пронзает время, сдвигает землю и моря, сжигает города и толкает на тропу одиночества; она не нуждается в словах – двое в сердце друг у друга. Эта любовь сильна, но и ужасна; рушит, меняет и создает; но такой любви следует лежать в основе всякого нового мира… Радо мао, мао риохэ… Слушай, дитя, слушай…

Позже Фед со вздохом поведал мне сказание о Ночи Папоротника, легенду о том, как владычица ночи полюбила бога, младшего Соловича, и как это раскололо небеса.

– Значит, любовь способна разрушать, менять и создавать? – спросила я тогда Феда. – Она сильнее колдовства?

– Настоящая – наверняка, – ответил наставник.

Тогда я услышала легенду о Ночи Папоротника в первый раз. Или не в первый?

– Лесёна.

Я открыла глаза. Надо мной склонилась Инирика. Она выглядела почти так же, как и в прошлую нашу встречу, только морщин возле тонких губ стало чуть больше. Похоже, она так и не оставила привычку их поджимать. Вот и сейчас, когда она удостоверилась, что я очнулась и нахожусь в здравом уме, на ее лице вновь застыло укоризненное выражение.

– Поднимайся, Лесёна.

Я закашлялась. Мокрая пыль щекотала лицо, раздражала горло, зудела в носу. От сладковатого привкуса, похожего на земляную грушу, меня едва не вырвало. Чудь побери, меня явно пытались разбудить при помощи колдовства и снадобий.

– Где Альдан? – задала я первый вопрос.

– Не знаю, о ком ты, – Колдунья встала, откинув за спину длинную русую косу. – Тебя нашли у Обители. Лесёна, кто еще знает, где мы находимся?

Через щель в породе она смотрела куда-то, откуда доносились постукивания и встревоженные голоса. Я огляделась: мы находились в темной каменной горнице; от постели пахло терпкими духом подземного источника; по стенам ползли тлеющие узоры корней Древа. Обитель.

– Где Минт? Ольша? Что случилось?

Была река. Чудь. Заклятье. Лес…

– Лесёна. – Инирика повернулась ко мне, и я осеклась от колючего, словно репей, взгляда колдуньи. – Кто привел тебя к Обители?

Сухие пальцы по-паучьи пробежались по моим волосам, по шее и сомкнулись на плечах. Я хотела встать, но тело сопротивлялось, все еще силясь вытолкнуть из себя жгучую пыль.

Глаза Инирики оказались вровень с моими.

– Чего ты молчишь?

Я попыталась отстраниться, но колдунья сжала мой подбородок и повернула его к себе. «Хватит, хватит, хватит», – хотела крикнуть я, но голоса снаружи отвлекли Инирику, и она выпустила меня.