– Как ты вошел сюда?

– Нашел гору по отметке на карте, потом блуждал вокруг нее целую вечность, а потом почудился твой голос. Открылся проход, мы вошли, но потом Ольша куда-то делась.

Минт наступил на разбитый кувшинчик и поднял из осколков смятую обертку.

– Это написал Фед. А где он сам?

Я рассказала другу о встрече с наставником. Все это время он косился на заваленный свитками стол.

– Как-то не похоже на него. – Минт передал мне обертку. – Что оказалось важнее возвращения в Линдозеро?

Я принюхалась, лизнула напиток, а потом вгляделась в руны на обратной стороне обертки.

– Колдовские тайны?

Фед всегда был растяпой. Он запросто мог стащить один из листов со стола и обернуть им бутыль. Кривые руны, кое-где расплывшиеся от капель, точно принадлежали руке наставника.

Я вчиталась, и вкус ягод во рту стал пресным.

Это были не просто тайны.

Это были предания, которые имели свою цену и покупателя.

– Фед переписывается с Дареном, – сказала я тихо.

В читальне повисла недоуменная тишина.

– О чем? – осторожно спросил Минт.

Послание – а это оказалось оно – составляли черновики из песен на разных языках. Я знала Феда, его манеру речи, и моего расканийского хватало, чтобы понять, что, похоже, наставник посвятил немало времени, выискивая для Дарена любую деталь о Нзир-Налабахе, утраченном городе колдунов. Среди старых песен, сказок, рисунков и записок он прилежно создавал образ легендарного города, точно возводя дом камень за камнем, слово за словом, переносил его в мир. Делал город почти настоящим.

– Они пытаются найти Нзир-Налабах.

– Уже нашли.

Голос, раздавшийся за нашими спинами, заставил нас вздрогнуть и отскочить друг от друга.

– Не могли подождать немного, да? – спросил Фед строго, без своей обычной улыбки. Он был одет по-дорожному, в серый дерюжный плащ, просторные тканые рубаху и штаны. А еще придерживал одной рукой новенькие гусли и гневно буравил нас взглядом, будто это не он, а мы сговорились против него.