– В слюне муравьев… – прошептал Овсяненко, – противогрибковое… противомикробное… Железы в брюшке, там все есть…

Руки Дмитрия еще держали его, но Овсяненко уже освобожденно летел в бездонную черноту.

Сперва Енисеев видел только черноту, в которой не скоро осознал свое присутствие. Потом в этой бездне космоса начали возникать светлые пятна, круги, поплыли цветные кольца. В сознание стали прорываться отдельные звуки. Наконец он различил смутные, словно травы на грани видимости, слова:

– Надо бы сразу… А мы, цари природы…

– Точные науки не всегда…

– Кто мог подумать?..

– Сюрприз!

– Они нам уже поднесли не первый…

Он с трудом поднял тяжелые веки. Все тело казалось настолько тяжелым и непослушным, что на миг даже мелькнула дикая мысль, что он каким-то чудом оказался в Большом Мире.

Люди бродили тощие и бледные, как уэллсовские морлоки, только Дмитрий годился позировать для плаката о строителях коммунизма, Буся на его плече тоже был сыт и румян, а ксерксы носились из лагеря в лес и обратно, как черно-красные молнии. Кто-то заявил, что «Дима» и «Саша» – слишком неуважительно по отношению к спасителям, надо бы их по батюшке, заслужили, а ведь совсем не загордились, настоящие скромные герои.

Енисеев поднялся, вполуха слушая почтительные клички, одна другой ярче. Всех еще терзали спазмы, но на шуточки сил хватало. Морозов был бледным до синевы, много и часто пил, однако голос его был таким же могучим и авторитарным:

– Товарищи, поздравляю с благополучным завершением первого серьезного испытания…

Овсяненко еще не поднимался. Енисеев осмотрел себя с брезгливой жалостью. Истощенный, страшный, но хуже всего – суставы воспалились, распухли, проступали сквозь тонкую кожу ярко-красными шарами.

– В нашей крови остались гипопусы, – рубанул Морозов. – Все поняли? За подробностями – к Евжабию Владимировичу. Добавлю, что в поганых условиях часть клещей не дохнет, а принимает форму, которой не страшны морозы, жара, яды, радиация… Как их добыть, решим по возвращении. Пока что приказом по экспедиции обязываю пользоваться феромоном наших полноправных членов: Дмитрия Алексеевского-младшего… или старшего? – и Александра Фетисова. Конечно же, старшего.

Страшноватые звери станут любимцами, подумал Енисеев с усмешкой. Заласкают, закормят. Даже Цветкова решается трогать муравьев за сяжки, Диме какого-то клопика предлагала…

Метаболический вихрь, здоровье, боевой дух – на следующие сутки вернулась прежняя форма практически у всех. Только у Овсяненко суставы остались вздутыми, словно галлы на тонких веточках. Ненавидевший роботизацию, сам стал похож на карикатурного робота с шарнирами на месте соединения конечностей.