Рейнар первым бросился вперед, и Латерфольт погнал коня на него.

В мечущемся мраке Шарка следила за взлетающими и опускающимися клинками, пока не поняла, что этот бой может длиться вечно. Стоило одному отсечь другому руку, как на ее месте мгновенно возникала новая. Латерфольт наискось ударил грифона саблей; будь тот настоящим, его голова отлетела бы в реку вместе с ногой Рейнара. Но клинок лишь разрезал мрак, и тот мигом собрался воедино. Рейнар выбросил вперед руку, пронзил шею коня и грудь Латерфольта. Демону хватило пары мгновений, чтобы оправиться от удара и снова наброситься на врага с обеих сабель.

Редрих и Хроуст равны по силе, поняла Шарка, и Голос в ее голове оглушительно рассмеялся, затмив собой все остальное. Она вдруг обнаружила, что и сама смеется, когда меч Рейнара в очередной раз снес призрачную голову егермейстера, а тот, растворившись и появившись снова на том же месте, рассек герцога от плеча до бедра, не причинив тени никакого вреда.

От смеха уже болели ребра и скулы, но Шарка не могла остановиться. Великаны Хроуста оттеснили Рейнара от Латерфольта, но встретили сопротивление уже от грифонов и рыцарей Редриха. Шарка вжималась в камень, пока прямо перед ней мир превращался в одно рваное уродливое пятно.

Хохот не смолкал – и Шарка распробовала в нем искреннее, восторженное удовольствие.

Свортек был доволен: двое тиранов наконец встретились. В мире не осталось ничего, кроме них двоих с ненавистью и болью, причиненной за годы войны, об истоках которой никто уже толком не помнил. Даже теперь они никак не могли выйти из этого круга.

– Довольно!

Тени на мосту послушно рассеялись все до единой. Редрих и Хроуст, дрожащие от усталости, пялились друг на друга в окружении горстки своих людей. «Жалкие», – процедил Голос.

– Петлич! – крикнул Хроуст и взмахнул рукой. Но Петлич не тронулся с места; лук в его руках дрожал. Гетман обернулся: Сиротки толпились позади, но, как и Петлич, не спешили на зов. Шарка не могла разобрать их лиц, но чувствовала: увиденное лишило их чего-то, что все эти годы вело их за гетманом.

Тем временем Редрих отступил к площади. Призрачные грифоны просвечивали и тряслись на ветру: король поддерживал своих демонов из последних сил. Видя, что враг отходит, Хроуст выехал вперед сам, перехватывая в руке знаменитую булаву. Взгляд его без интереса скользнул по Шарке и вернулся к баррикадам.

– Значит, будет так, – пробормотал гетман – и со всей силы ударил коня по бокам, отправляя галопом по мосту.

Солдаты Редриха успели лишь спрыгнуть с моста в воду, когда посланные вперед Сиротки-демоны разнесли укрепления в несколько ударов. Грифоны бросились на них. Римрил, Рейнар и Лотто без усилий кромсали побледневших демонов Хроуста – последние силы гетман вложил в удар по баррикадам. Но его уже было не остановить: дорогу ему расчищал блеклый Латерфольт, а сам Хроуст не отрывал взгляда от ненавистного короля Бракадии. Тому успели вложить в единственную руку меч с волнистым клинком. Онемев, Редрих смотрел, как конь Хроуста падает, сраженный мечом Теобальда, но сам Хроуст успевает соскочить с седла.