Булава и волнистый клинок взлетели в воздух и встретились с оглушительным скрежетом. Шарка поднялась на ноги и бросилась к площади. Никто ее не останавливал: Сиротки остались у оборонной башни во главе с Петличем, а рыцари Редриха – то, что от них осталось, – тоже не спешили на помощь своему королю. Демоны рассеялись, и лишь осколки Даров, как искры от наковальни, разлетались вокруг неуклюжей битвы одноглазого старика и однорукого короля.

«Вот и все», – прошептал Свортек, и раздался негромкий, удивленный крик.

Железный кулак с шипом утонул в груди Редриха. Янтарные глаза широко раскрылись. Схватившись за руку Хроуста, король пытался вырвать оружие из своей груди, но Хроуст оттолкнул его. Великий Редрих, воинственный и прямой, превращенный войной и предательством в труса, упал и затих у ног гетмана, сжимая в руке булаву. Он свернулся в клубок, совсем как ребенок, и на миг Шарка ощутила странный укол печали. Но возникшая перед ней последняя улыбка Рейнара и косой шрам, перечеркнувший прекрасное лицо Морры, избавили ее от жалости.

«Редрих, брат мой…» Никогда она еще не слышала Свортека таким мягким, словно он пытался дозваться до друга.

Хроуст стоял над телом Редриха, наблюдая, как из врага вытекает жизнь, а затем опустился на землю и уронил голову в ладони. Шарка приблизилась, осторожно взяла старика за плечо. От ее прикосновения Хроуст медленно, из последних сил оглянулся. Белый глаз потух и помутнел, как в тот день, когда он ослеп. Гетман тепло улыбался, словно не Шарка, а кто-то из близких стоял перед ним.

– Прости, что так долго, – услышала она его шепот, – прости, что тебе пришлось через это пройти…

– Кому ты говоришь это? – спросила Шарка. – Мне?

Хроуст помотал головой.

– Вилему?

«Хотя бы в последнюю минуту вспомни его, – думала она. – Хотя бы имя!»

– Нет. Тебе… Тартин…

Шарка отпрянула.

Тень вышла небольшой, похожей скорее на лиса, чем на пса. Хватило всего одного слабого удара. Хроуст не попытался отбиться, даже не вскрикнул. Тело его завалилось на спину, из разорванного горла хлынула кровь, но он все еще усмехался в пышные усы, а скрюченные пальцы держали воображаемое сердце.

XXII. Последний кьенгар

XXII. Последний кьенгар

Шарка долго не могла заставить себя отойти от тела Хроуста, словно ее удерживало что-то, о чем она забыла. Вокруг собирались люди: уцелевшие солдаты, рыцари, даже Сиротки, прошедшие по мосту вслед за своим гетманом. Распахнулись ворота храма. Простой люд вываливал на улицы, толпился на площади, но никто не решался подойти к ведьме, стоявшей между королем и гетманом, чья тридцатитрехлетняя война наконец закончилась.