Крепко сжав губы, она отпустила разгоряченную руку своего ребенка и попыталась оттащить Харриса. Она схватила его за плечи, но он сопротивлялся, стараясь не отрываться от Кори. Чувствуя себя полной идиоткой, Патриция подняла с пола футбольную бутсу и со всей силы стукнула ею по мужской голове. Первый удар был слабым и не достиг желаемого эффекта, она стукнула еще раз, сильнее, но только после третьего удара услышала глухой звук, говорящий о том, что она наконец-то попала по черепу.

Она принялась вновь и вновь бить по нему бутсой дочери, выкрикивая:

– Прочь! Прочь! Прочь от моей девочки!

Сосущий слюнявый звук взорвал комнату – звук разрываемого надвое сырого стейка. – Джеймс Харрис уставился снизу вверх с открытым ртом и остекленевшим взглядом, как деревенский кузен-дурачок, и что-то черное и нечеловеческое свисало из разверстой дыры в нижней части лица, откуда на кровать капала вязкая кровь. Он попытался сфокусировать свой взгляд на Патриции, которая стояла, держа бутсу у уха, готовая в любую минуту вновь пустить ее в дело.

– Э-э, – тупо произнес он.

Потом рыгнул, и струйка крови, смешанная со слюной, скатилась по отростку, болтающемуся под его подбородком. Затем отросток начал скручиваться, медленно исчезая во рту, покрытом запекшейся кровью.

«Боже, – подумала Патриция. – Я сошла с ума», – и резко опустила бутсу. Джеймс Харрис поднялся, одной рукой перехватил ее за запястье, второй – за горло и отбросил к противоположной стене. Удар пришелся между лопаток, вышиб весь воздух из легких и подбросил язык к нёбу. В следующую секунду монстр оказался над ней, дыхание его было горячим и прерывистым, а его предплечье давило на ее горло. Он был сильнее и быстрее ее, и она обмякла, словно добыча.

– Это ты во всем виновата, – прорычал голос, хриплый и невнятный из-за переполнявшей рот жидкости.

Кровь покрывала произносившие слова губы, и горячие брызги летели Патриции в лицо. Она знала: это правда. Это. Всё. Ее. Вина. Она подвергла своих детей опасности, она пригласила это существо в свой дом. Она была настолько одержима детьми из Сикс-Майл и Блю, что не подумала, что и Кори может грозить опасность. Мать сама привела детей в лапы чудовища.

Она видела, как по его горлу с каждым глотательным движением все ниже и ниже опускается сжавшееся в комок приспособление, при помощи которого он сосал кровь ее дочери.

– Ты сказала, что это должно остаться между нами.

Она вспомнила, что действительно сказала это в машине, сказала только для того, чтобы задержать его, выгадать время, заглушить его подозрения, но она сказала это, и для него ее слова прозвучали как еще одно приглашение. Она ввела его в свой дом. Она заслужила то, что получила. Она, но не ее дочь.