Он не включил сигнал поворота, когда менял полосу, они просто спустились с моста и сместились правее так мягко, что она не заметила, и вот машина уже едет по дороге к Олд-Вилладж. Мышцы на спине Патриции расслабились.

– А Картер? – через мгновение спросила она.

Они следовали пологим изгибам бульвара Коулмана, проезжая мимо домов, уличных фонарей, магазинов и ресторанов, мимо гуляющей публики.

– Он тоже. Прости.

Она не ожидала, что испытает такую боль.

– А чего ты хочешь от меня? – спросила она.

– Он считает тебя дурой. Картер не понимает, какая у него замечательная семья, а я понимаю. Всегда понимал. Я был здесь, когда умерла твоя свекровь, это была хорошая женщина. Блю взрослел на моих глазах, у него сложный период, но прекрасные задатки. Ты замечательный человек. Но твой муж не дорожит этим.

Они проехали заправку «Оазис», что находилась на полпути к дому, и въехали в Олд-Вилладж, в салоне автомобиля становилось темнее по мере того, как увеличивалось расстояние между уличными фонарями.

– Если Лиланд чем-то заразил Слик, Картер мог сделать то же самое с тобой. Очень жаль, что приходится тебе это говорить, но ты должна знать. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Я забочусь о тебе. Я забочусь о Блю и Кори. Вы – важная часть моей жизни.

Они уже поворачивали с Питт-стрит на Маккантс, а Джеймс Харрис выглядел таким серьезным, словно делал предложение возлюбленной.

– Что ты такое говоришь? – онемевшими губами спросила Патриция.

– Ты заслуживаешь лучшего. Ты и дети заслуживаете того, кто оценит вас по достоинству.

Что-то сжалось у нее в животе. Они миновали Альгамбра-холл, ей захотелось открыть дверь и выпрыгнуть из машины. Ей захотелось почувствовать, как ее ударит асфальт, как он будет царапать и сдирать ее кожу. Этот будет реальностью лучшей, чем весь этот кошмар. Она заставила себя еще раз взглянуть на Джеймса Харриса, но не смогла выговорить ни слова. Она молчала до самой подъездной дорожки своего дома. Потом сумела произнести:

– Мне надо подумать.

– Что ты собираешься сказать Картеру?

– Ничего, – ответила Патриция с непроницаемым лицом. – Не сейчас. Пусть это пока останется между нами.

Она замешкалась, нащупывая ручку дверцы, и уронила права Франсин на пол, быстрым движением ноги запихнув карточку под пассажирское сиденье.

Это, конечно, не бумажник, но лучшее, что она могла сделать.

Она проснулась. Было еще совсем темно. Должно быть, она в какой-то момент выключила ночник, но не запомнила этого. Теперь она лежала абсолютно неподвижно, боясь пошевелиться, и прислушивалась. Что разбудило ее? Уши напряженно сканировали темноту. Она жалела, что Картера не было дома – он в очередной раз отправился в Хилтон-Хед в рамках рекламной кампании лекарств.