Но миссис Грин не было никакого дела до ее ледяного высокомерия.

– Вы, должно быть, считаете меня мусором, – повторила она.

Грейс сглотнула, настолько возмущенная, что даже не смогла облечь в слова свои мысли.

– Я ничего подобного не говорила, – выдавила она.

– Вы поступаете не по-христиански. Несколько лет назад я пришла к вам как мать и как женщина и умоляла вас вмешаться, так как этот человек охотился на детей в Сикс-Майл. Я просила совершить простое действие – пойти со мной в полицию и рассказать все, что вы знали. Я рисковала своей работой и деньгами, что кормят мою семью, придя к вам. А вы… Вы знаете хотя бы, как зовут моих детей?

Грейс не сразу поняла, что миссис Грин ожидает ее ответа.

– М-м-м… Авраам, – пролепетала Грейс, судорожно пытаясь вспомнить. – И, думаю, Лили…

– Первого звали Гарри. Он умер. Гарри-младший, Роуз, Хин, Джесси и Аарон. Вы даже не знаете, сколько у меня детей, но это вполне ожидаемо. Но вы должны мне. Вы защитили себя, но вы и пальцем не шевельнули ради детей Сикс-Майл, потому что они для вас ничего не значат. Что ж… Теперь он охотится за вашими детьми. Дочь миссис Кэмпбелл – одна из вас. А миссис Пейли вроде как ваша подруга, не так ли? Миссис Скраггс видела тело Франсин в чемодане. Из чего вы сделаны, миссис Кавана, что позволяет вам так просто бросить ваших подруг?

Все молча наблюдали, как на лице Грейс отобразилась дюжина разных эмоций, как она лихорадочно перебирала сотни различных вариантов ответа, губы ее дрожали, подбородок дергался, жилы ходили по шее. Сжав челюсти, миссис Грин пристально смотрела на нее. Затем Грейс протиснулась мимо бывшей сиделки, выскочила в дверь и захлопнула ее за собой.

В наступившей тишине никто не шелохнулся. Лишь было слышно, как свистит ветер сквозь неплотно пригнанный уплотнитель окна.

– Вы правы… – сказала Слик. – Все мы… струсили и пожертвовали детьми Сикс-Майл… ради наших собственных. Мы… запутались и испугались… Как сказано в притчах Соломона: «Что возмущенный источник… и поврежденный родник, то праведник… падающий пред нечестивым». Мы дрогнули… Нам хотелось верить… что Патриция не права, потому что это значило, что нам не придется… что-то предпринимать.

Патриция решила, что наступил подходящий момент подтолкнуть их к следующему шагу:

– Не знаю, какое слово более точно определяет его суть: вампир или монстр, но я уже дважды видела его истинную суть. Один раз это почувствовала Слик. Он не такой, как мы. Он живет уже очень долго. Он силен. Он может видеть в темноте.

– Силой воли он подчиняет себе животных, – добавила миссис Грин.