Копошение жуков, замерших на все время речи Близнецов, возобновилось с новой силой. Пауки тоже стали еще активнее, еще настойчивее. Мошкара все слеталась и слеталась, и Сильвенио совсем скоро оказался полностью погребен под горой насекомых. Сильвенио судорожно дергался, пытался вырваться или хотя бы стряхнуть их, но вросшие руки и колени ограничивали его движения. Он молчал. Тысячи и десятки тысяч тварей населяли его снаружи и внутри: он ощущал каждое их движение. Мириады маленьких острых ножек разрывали верхние слои эпидермиса и слизистых, и его уже давно тошнило, ему хотелось кричать и рыдать от собственного бессилия, потому что они проникали в самые интимные места, и это было чересчур даже для него, повидавшего уже благодаря Аргзе так много, это было омерзительнее всего, что ему довелось пережить, – но он молчал, молчал и давился вместе с пауками беззвучными всхлипами.
Только, как оказалось, это еще было не самое страшное, что его ожидало.
Самое страшное началось, когда бесчисленные насекомые начали пожирать его изнутри.
Он почувствовал себя деревом, сплошь наполненным термитами от корней до макушки. Насекомые грызли все, до чего могли добраться: вены, капилляры, кости, мышцы, хрящи, внутренние органы. Добрались и до артерий, и Сильвенио упал лицом вниз, истекая кровью, – к сожалению, все жуки и пауки прекрасно обходились без воздуха, продолжая грызть его даже тогда, когда их затапливало. У него начались обширные внутренние кровоизлияния; от боли, ужаса, нехватки воздуха и усиливающейся тошноты он ослеп и оглох, и им овладело вдруг спасительное, блаженное безразличие ко всему происходящему. Он уже не видел, как они возятся черно-красной живой массой в заливающей желтую дорогу серебряной крови, как они прогрызают себе путь наружу, как появляются на его теле сквозные дыры, как от него остается один остов – который тоже исчезал довольно быстро.
Не видел – но продолжал все чувствовать. И молчал.
Паника вернулась только тогда, когда он уловил настойчивую щекотку уже где-то под черепом. Это было так странно и так жутко – ощущать, как что-то пробирается в самый мозг, обычно защищенный от всего плотной черепной коробкой. Сильвенио стало почти смешно: его так и тянуло громко сказать своим мучителям, что в головном мозге поверхностных нервных окончаний нет и быть не может, что они немного перестарались в своем желании сделать все максимально достоверным, что это уже чересчур бредово даже для них. Но он молчал, нелепо и неуместно улыбаясь во весь полный жуков рот. А потом он ощутил щекотку и возле сердца.