Поэтому и песен он слушать не станет. Даже если выживет.

Ему до конца жизни хватит этих воспоминаний. Как над Старояром сгущались сумерки и небо было туманно-лилового цвета. Как на горизонте догорал вишневый закат: впервые за много дней небо было чистым, без туч. Враг не наступал, пока шли дожди – Ярхо дожидался сухой погоды.

Тогда, сражаясь за Старояр, люди осознали, каково на самом деле было выступать против Сармата-змея и его каменного брата. Вспомнили про все безуспешные битвы, данные гордыми, ныне мертвыми князьями за последние тридцать лет. Враги хватку не растеряли – Хьялма погиб, и они разгулялись в полную мощь.

На крепостные стены водружали катапульты и чаны с вязкой смолой: тукеров и враждебных княжегорцев – убить, каменных воинов – задержать. Но как бы смола ни залепляла ратникам Ярхо глаза и как бы их не перемалывали чугунные шары – ворота пали еще быстрее, чем Хортим мог бы вообразить.

Ярхо воевал отточенно и нахраписто. Вся живая рать, которую созвал Сармат, подчинялась ему беспрекословно – стоило каменным воинам проломить ворота, как в город хлынула конница. Свистели тукерские сабли, бряцали княжегорские мечи – захватчики кричали и гойкали, тесня защитников Старояра. Воины Ярхо двигались медленнее, но шаг их был смертоносен – даже их базальтовые кони были страшным оружием. Они передавили не одного противника, возникшего на их пути.

Сармат-змей лавировал алой тенью. Осторожничал, стараясь не попасться под староярские самострелы, – но уж теперь все знали, что ранить его было куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. Болты или летели мимо, – так юрок был дракон, – или скользили по чешуе, не пробивая ее. В ту битву Сармат не распылялся в бездумном ухарстве. Он не превращал Старояр в огромный костер – иначе бы пострадали его живые соратники. Сармат выдыхал пламя прицельно, использовал когти и хвост, сбивал врагов волнами искрящего огня – и этот расчет был пугающе искусен.

Хортим помнил: Хьялму никогда не удивляло то, что его братья держали в страхе все Княжьи горы. Не нашлось правителя, сумевшего объединить разрозненные земли. Даже сейчас, при защите Старояра, каждый князь мнил свое – и не в силах Хортима было их помирить. Позволили заниматься неведомой ловушкой? И за то благодари, гуратский выродок. Князю Люташу перечил Мстивой Войлич, тому – бычьепадский князь, и несогласия наслаивались, как снежный ком.

Между Сарматом и Ярхо-предателем несогласий не было. Каждый из них знал дело, которое было ему отведено. «Сармат во многом несведущ, – говорил Хьялма. – Он никудышный военачальник, но ему всегда хватало ума находить себе нужных друзей и не спорить с ними».